стойками с микрофонами.
— Нам может помочь, если ты сумеешь точно воссоздать то, что случилось, когда ты говорил с Кроузом.
— Нет проблем, — ответил Мортон.
Шалтай-Болтай подозвал одного из своих сотрудников и подвел Мортона к дивану. Техник подошел, двигаясь с наигранной святостью сборщика милостыни на храм.
— Сэм сыграет роль Кроуза, — пояснил Шалтай-Болтай.
Мортон уложил Сэма в нужной позе на диван и рассказал ему все что было произнесено у больничной койки Кроуза. Шалтай-Болтай наклонял голову Сэма под разными углами, пока не был полностью удовлетворен.
— По-моему, теперь звучит неплохо, — сказал он, возвращаясь к своей стойке. Он надел наушники, подключил их к магнитофону и пустил пленку, а потом кивнул Мортону.
— Вы меня слышите? — начал Мортон таким же тихим голосом, каким разговаривал с Кроузом. Когда Сэм кивнул, он приблизил свое лицо к технику. — Где вам была сделана трансплантация? — Сэм закрыл глаза, а Мортон продолжал: — Имя, герр Кроуз. Только имя. — Он снова сделал паузу. — Ромер. Вы когда- нибудь слышали о Густаве Ромере? — Мортон выждал секунду. — Если слышали, просто кивните.
Сэм издал сдавленный звук:
— Нн…
— Стоп! — скомандовал Шалтай-Болтай. — Кроуз издал четкое «н», или оно начинало смазываться?
— Оно было четкое, только остаток слова смазался, — ответил Мортон.
— Можешь вспомнить, было это «н» как в «ну» или как в «никто»?
— Скорее, как в «ну».
Шалтай-Болтай кивнул.
— Твердое «н». Хорошо, продолжайте.
Ухо Мортона придвинулось к губам Сэма, тот издал такой же неразборчивый звук, какой произносил Кроуз. Мортон выпрямился и вопросительно глянул на Шалтая-Болтая.
— Определенно тут есть над чем поработать. — У Шалтая-Болтая это выражение служило обещанием некоторого успеха.
Выйдя из «Голосового анализа», Мортон прошел в конец коридора. За дверью без всяких табличек находилось помещение, которое сделала своей собственностью Шанталь Буке. Когда он открыл дверь кабинета, она сразу же указала рукой на кресло. Он привел Шанталь в Иностранную разведку после того, как она показала, чего стоит, в местах вроде Боснии и Ирана. Она недавно отметила свой сороковой день рождения и знала куда больше, чем следовало бы женщине, о страхе и насилии.
Внешне это никак не проявлялось. Прекрасная осанка позволяла ей казаться выше своего роста — пять и восемь. Густые рыжие волосы обрамляли овальное лицо. Когда она злилась, Мортон видел, как ее глаза сужаются и темнеют. Обычно же они оставались широко раскрытыми и внимательными, как сейчас.
— Светский визит? — спросила Шанталь. От ее улыбки твердые границы этого термина растаяли, но не до конца.
— Если бы! — Мортон протестующе вытянул руки.
Она окинула его долгим задумчивым взглядом и мягко предостерегла:
— Ты можешь совсем загнать себя.
— Такая работа. Как и твоя.
Она почувствовала его неожиданную настороженность и сделала успокаивающий жест.
— Извини. Я не хотела разыгрывать заботливую мамашу.
Он тут же улыбнулся.
— Все нормально. Ты и не разыгрывала. Это просто… Ну, вся эта заваруха с делом Стампа…
Она сверилась со своим блокнотом и когда заговорила, голос звучал уже по-деловому.
— Я только что разговаривала с Томми по телефону. Он побывал в отделениях «Держим-в-Форме» в Хьюстоне, Лос-Анджелесе и Чикаго. Говорит, все обставлено по высшему разряду. Еще ухитрился заглянуть в их регистрационные книги. Ни намека на то, что Стамп посещал их.
— Где сейчас Томми?
— На пути в Вашингтон. Он летит тем же самолетом, что и Стамп, и заказал себе тот же номер в мотеле. Первым делом собирается повидаться с Гейтсом.
— А что у Анны? — спросил Мортон.
Шанталь заглянула в блокнот.
— Она не нашла ни единого пятнышка в прошлом Стампа. Еще она проверила новое отделение «Держим-в-Форме» в Лондоне. Результат тот же, что и в тех, где побывал Томми. — Шанталь откинулась на спинку кресла. — Ты действительно думаешь, что они как-то замешаны в этом?
Мортон грустновато улыбнулся.
— Ты говоришь совсем как Уолтер.
— Упаси Бог!
— Нет, правда.
Она расстроенно взглянула на него.
— Проблема в том, что у нас полно нитей, но мы до сих пор не можем с уверенностью сказать, что это такое. Полиция продолжает настаивать на версии ритуальных убийств. Как и все эксперты, к которым мы обращались. Пока я не раскопала ничего такого, что могло бы поколебать их уверенность.
Мортон подошел к окну. Сквозь деревья ему была видна крыша школы, а за ней — первые огоньки, загорающиеся вокруг Женевского озера. Несмотря на то, что в комнате было тепло, он почувствовал холод. На мгновение он представил себе то реальное зло, которое вырвало почки Стампа и органы у всех остальных, и вновь обернулся к Шанталь.
— Когда Анна вернется, пусть проверит объявления по найму медсестер для работы в центрах трансплантаций. Мы сосредоточимся на этом. Подобные места пользуются своей собственной сетью. Будут взаимодействия, контакты — все как обычно. Задача Анны — следить за всем этим.
Шанталь сделала запись в блокноте. Мортон провел ладонью по щеке усталым жестом.
Сама того не желая, Шанталь снова озабоченно сказала:
— Тебе нужно хоть немного поспать, Дэвид.
— Сейчас мне нужно поговорить с Профом. — Несмотря на ее умение владеть собой, он заметил в ее глазах мелькнувшую обиду. Он не хотел, чтобы его слова прозвучали резко, но то, что могло произойти между ними и на что надеялась Шанталь, так никогда и не началось. После Карины он избегал любых эмоциональных привязанностей. Любить ее было все равно что приоткрывать редко используемый ящик стола. Карина была убита с чрезвычайной жестокостью, которая захлопнула этот ящик навсегда. — Я вздремну пару часов, когда доберусь до Стокгольма, — сказал он более мягким тоном.
Несколько секунд она не спускала с него внимательных глаз.
— Береги себя, Дэвид.
— Ты тоже.
Неожиданно в ее голосе зазвучала нотка раздражения.
— Когда увидишь Битбурга, скажи ему, что я намного превысила лимит на это дело. И чтобы он не вздумал урезать мой бюджет на следующий квартал, иначе пусть сам садится на мое место.
— Я скажу ему, — пообещал Мортон. — И никто не собирается садиться на твое место.
Через несколько минут лифт поднял его на самый верхний этаж. Снова он очутился перед стальной дверью и отчетливо произнес в переговорное устройство на стене: «Айва». Проф использовал цвет в собственной системе охраны, чтобы сделать Психологический отдел неприступным для всех, кроме очень немногих. После того как дверь бесшумно распахнулась, а потом закрылась, Мортон дал глазам привыкнуть к тусклому свету. Проф не выносил яркого освещения.
За письменными столами в комнате сидели мужчины и женщины, читали или работали с компьютерами. Никто не поднял головы. В помещении царила гробовая тишина — Проф не терпел шума. За
