работы.
Если, спрашивая клиента о его запросе, проблеме или том хорошем, что должно получиться в результате, терапевт будет краток и точен, этим он поможет клиенту дать краткий и точный ответ. Решимость терапевта принять любую проблему укрепляет доверие к нему клиента, а его готовность ввериться руководству силы и любви системы клиента помогает раскрыться проявляющейся через клиента душе.
Первые указания на то, о чем пойдет речь в расстановке и какая основная динамика души требует решения, нередко дает формулировка проблемы и сопровождающая ее жестикуляция. Следовательно, особое внимание следует уделить началу процесса расстановки. Но столь же важно не дать названному запросу и содержащимся в нем первичным сведениям относительно решения связать себя по рукам и ногам.
Взгляд расстановки не прикован к проблеме, которую нужно решить, или симптому, который нужно снять, он концентрируется на том, что должно обрести порядок, гармонию или покой в душе. Отсюда появляется то, что приносит решение, а может быть, в этом заключается и решение названной проблемы или средство для исцеления симптома.
2. Информационный процесс
Информации для семейной расстановки нужно совсем немного. Здесь важны события и судьбы, а не переживания (хотя иногда коротко рассказанное переживание выводит на значимое семейное событие) и не характеристики отдельных членов семьи. Внешность и поведение человека имеют меньшее значение, чем значимые события его жизни, чем его судьба или просто тот факт, что он является отцом или матерью, даже если иногда его внешний вид и поведение как-то связаны с его личной судьбой. Семейная расстановка — психотерапевтический метод, ориентированный на влияние событий и судеб.
Какая информация имеет значение для семейной расстановки?
Во-первых, это сведения о входящих в систему лицах. Это братья и сестры, отец, мать, возможно, прежние партнеры родителей, сводные братья и сестры, дяди и тети, бабушки и дедушки, возможно, их предыдущие партнеры, сводные братья и сестры родителей, иногда тот или иной из братьев и сестер бабушек и дедушек, а также прабабушки и прадедушки, если у них были особые судьбы. К системе могут относиться и оказывать на нее определенной влияние также неродственники, если семья в экзистенциальном смысле им чем-то обязана или что-то им должна. Это могут быть, например, приемные родители, но также и те лица, с которыми по вине кого-то из членов семьи произошло несчастье или те, кто стал причиной несчастья кого-то из членов семьи. В систему входят как живые ее члены, так и умершие, причем обычно принадлежность последних определяется протяженностью семейных воспоминаний.
Во-вторых, важна информация о значимых семейных событиях. К их числу относятся: рождения и смерти, перемена места жительства (прежде всего, если она имела решающее значение, как, например, в случае изгнания, эмиграции или переселения в совершенно иную среду), расставания как детей с родителями, так и родителей друг с другом или с другими партнерами, болезни, зависимости, несчастные случаи, судьбы, связанные с войной, самоубийства, госпитализации в психиатрических клиниках и т. д.
При сборе этих сведений терапевт смотрит в двух направлениях: какие события относятся к сфере личных травм (например, ранняя разлука с матерью), а какие являются системными и потому особенно значимы для расстановки. Некоторые указания на необходимость того или иного рода действий, то есть возобновление прерванного движения любви к родителям или проведение расстановки (причем «удерживание» как путь к движению любви может быть интегрировано в расстановку) дает наблюдение. Зачастую бывает необходимо как системное решение, так и возобновление движения любви. В этом случае имеет смысл сначала пойти по пути системного решения, и тогда (или в какой-то момент позже) обратиться к движению любви. Так легче отличить перенятые чувства от чувств, вызванных собственной травмированностью, и разделить их. Однако иногда детская боль разлуки с родителями оказывается настолько близка к поверхности, что терапевт сразу же работает с чувствами, вызванными прерванным движением любви.
А теперь я хотел бы назвать некоторые критерии, помогающие различить, в каких случаях показана скорее системная работа или терапевтическая работа с движением любви.
Указаниями на необходимость системной работы являются, например, следующие признаки:
• человек чувствует себя как-то не в себе, он словно бы управляем извне;
• он не знает и не может найти своего места в жизни;
• его поведение и манера себя держать кажутся неадекватными, противоречивыми, слепыми;
• он кажется застывшим в плену проблемы и словно бы по волшебству оставшимся в слепой детской любви;
• у этого человека или в его семье были тяжелые судьбы, например, рано умершие члены семьи, самоубийства, много несчастных случаев, психозы и т. д.;
• он легкомысленно или словно бы вынужденно ставит на карту успех своей жизни;
• отношения крайне неуравновешенны, в них нет мира и уважения, происходит тяжелая борьба, конфликты совести и чувство вины, ощущение себя жертвой, боязнь быть вынужденным сделать что-то плохое;
• некоторые члены в системе отсутствуют (например, внебрачный ребенок отца) или не воспринимаются (например, мертворожденные), утаивается чья-то судьба (например, о дедушке говорят, что он умер от инфаркта, хотя он покончил с собой).
Указания на необходимость работы с прерванным движением любви:
• человек пережил тяжелый травмирующий опыт (прежде всего в раннем детстве);
• он демонстрирует так называемые «невротические» нарушения, такие, как проблемы близости/дистанции, страхи или фобии;
• он кажется «закрытым» и открывается, если в представлении (также и терапевта) его крепко и с любовью держат отец или мать;
• ему тяжело принимать, он выказывает чувства безнадежности и пессимизма, не объяснимые с точки зрения его реальной жизненной ситуации;
• он остается привязанным к исполнению своих детских потребностей.
Необходимая для семейной расстановки информация должна давать ответы на следующие вопросы:
• Кого в системе не хватает и кто должен быть в нее включен, чтобы в системе развязался какой-то узел?
• Кого тянет уйти из системы, куда его тянет и от кого он хочет уйти или, может быть, вместо кого он уходит? Кого нужно отпустить, чтобы могли остаться другие, или кто способен остановить динамику ухода или смерти, если на него посмотрят и примут его любовь?
• Чья судьба, как при уравновешивании во зле, «требует» своего повторения, как будто человек может сохранить с кем-то связь, только если не будет жить лучше, чем жил тот?
• Чья судьба требует повторения, поскольку ее утаивают и она стремится выйти на свет или поскольку ей не отдают должного и она ищет признания?
• Кого судьба «вырвала» из жизни, так что жизнь этого человека кажется «незавершенной» и, возможно, стремится быть завершенной другими? Где не было возможности попрощаться ни с мертвыми, ни с живыми?
• Чья жертва остается без внимания и уважения и требует, чтобы этому человеку уподобился кто-то из вошедших в систему позже? Или какого члена системы, совершившего что-то скверное, с этим поступком не видят и не признают, так что кто-то другой стремится пойти за ним во зле?
• Нет ли в системе нарушений порядка, например, базовой иерархии братьев и сестер? Соблюдается ли преимущество новой системы, например, нынешней семьи перед родительской или второго брака перед первым?
• Не утрачена ли надежность отношений в семье, поскольку дети, например, стремятся исполнять роли родителей или родители роли детей, или поскольку дети желают делать для своих родителей что-то не подобающее им, или поскольку родители не обеспечивают безопасность детей?
Необходимые сведения лучше всего собирать постепенно и в непосредственной связи с процессом
