появление здесь?
Девушка думала бы еще долго, но подруга, та самая полненькая студентка, незаметно подтолкнула ее в сторону генсека.
— Конечно, Богдан Сергеевич, буду рада, — Алена, наконец, очнулась и благосклонно заулыбалась.
— Ох, давайте просто Богдан? Я еще не столь стар, чтобы называть меня по имени-отчеству. Тем более – такой красавице, как вы. Договорились?
Вместо ответа девушка кивнула.
— Вспомнился зал мне с шумною толпою, личико милой с белою фатою, — кружащиеся в вальсе под немолодой уже романс пары напомнили Богдану славное время выпуска из авиационного училища.
Алена была напряжена, хотя, конечно, не так чтобы сильно. Потихонечку робость из нее уходила, когда она видела, что правитель страны Советов не мифический небожитель, а вполне себе приятный человек…
'И даже симпатичный. Очень, — девушка не подозревала, что мелькнувшая в ее голове мысль была донельзя похожа на недавние размышления генсека. — И танцует хорошо'.
Глаза Алены зацепились за шрам.
'Наверное, очень больно было. И страшно. На таран ведь шел… Это надо таким смелым быть!..'
А Драгомиров просто наслаждался. Он не помнил, когда последний раз отдыхал. Вот так вот, душой. Танцуя с красивой девушкой и ни о чем не задумываясь.
На ум пришел какой-то анекдот. Старый еще, фронтовой, но Богдан все равно его девушке рассказал. Та рассмеялась.
Игнатенко разве что не вбежал в зал – оставлять Самого надолго он не хотел, пусть и понимал, что здесь Первый если не в безопасности, то достаточно близко к этому. Учитывая, что периметр появится всего через несколько минут, можно вздохнуть чуть легче. Но едва полковник появился в помещении, как сразу понял, что что-то не так.
Он увидел Липатова, стоявшего у колонны и напряжённо вглядывающегося куда-то дальше в зал. И понял, что там, в глубине что-то происходит.
'Спокойно, спокойно. Будь тут что-то совсем не в порядке, музыка бы спокойненько так не играла, да и Липатов бы так спокойно не стоял'.
А там, среди других пар танцевал Драгомиров. И при этом широко улыбался, почти смеясь, как и его партнерша. Смотрелись эти двое очень красиво – высокий статный брюнет в форме и светловолосая стройная девушка в длинном платье. Двигались они в танце как одно целое.
'Узнать, кто такая. Все узнать', — профессионализм вернулся почти мгновенно, прогнав секундное благодушие.
Песня, тем временем, подошла к концу.
— Что, товарищ Драгомиров совсем не такой уж и страшный человек? — пошутил Богдан.
— Богдан Сергее… Богдан, — поправилась девушка, — да вас мы никогда страшным и не считали. Вы, наоборот, очень даже симпатичный.
— Ох, спасибо за комплимент, конечно. Но в сравнении с вашей красотой я не так уж и хорош, — засмеялся генсек.
— Товарищ Драгомиров?
Естественно, долго находиться в студенческой среде 'просто так' генеральный секретарь не мог. О том, кто прибыл на бал, вузовское начальство узнало быстро, благо на входе сидели понимающие товарищи. Разумеется, что оставлять главу страны 'в одиночестве' и не засвидетельствовать ему своего почтения было попросту невозможно.
— А, добрый вечер, товарищи, — улыбающийся Богдан протянул ректору руку. — Отличный праздник организовали, молодцы.
— Спасибо, товарищ Драгомиров. Но это наших студентов надо благодарить, они очень старались.
— Что вы, я и не сомневаюсь. У вас здесь ну просто замечательные кадры! — повернувшись к Алене, Богдан ей подмигнул.
— Может, скажете небольшую речь, товарищ Драгомиров?
— Нет-нет-нет, не сегодня. Сегодня у ребят праздник, зачем его разбавлять речами, правда? Так что давайте все же отдохнем от скучных будней и немножечко развеемся.
Оркестр тем временем заиграл танго.
— Ого. Прямо как в Германии, на фронте. Алена, дорогая, составите компанию еще разок? Позволите?
— Да-да, конечно, Богдан Се… Богдан, — девушка все никак не могла привыкнуть называть генсека по имени. Это казалось просто дикостью и чем-то невероятным.
— Тогда прошу, — вечер только начинался, а глава советского государства уже был в превосходном настроении.
В конце концов, он оставался молодым мужчиной, совершенно не равнодушным к красивым девушкам и приятной компании…
Глава 11
Последнюю неделю Богдан чувствовал себя помолодевшим буквально до двадцатилетия. Сердце пело, а душа радовалась так, что работа не то что спорилась – испарялась от прикосновения генсековских рук.
Тем временем, страда была в самом разгаре. До двадцатого съезда партии оставалось уже не так уж чтобы и много времени. А ведь именно на нем Драгомирову предстояло окончательно утвердить свою собственную власть, уже без поддержки Берии в качестве тяжелой артиллерии.
Понятно, что Богдан чувствовал себя несколько неуверенно – все же в одиночку он партией и страной еще не управлял. И вполне себе логично предполагал, что дождавшиеся смерти Лаврентия Павловича хищники бросятся в бой. И не факт, что хватит авторитета и умений защититься.
Собственно, поэтому генеральный секретарь и задумал ход конем. Ну, вообще-то авторство 'фундамента' идеи принадлежало умершему наркому (хотя, пожалуй, даже и Сталину), а Богдан только лишь ее доработал и творчески развил. И понятно, почему ему пришлось этим заниматься – оппозиция, хоть и неявная, в партии имелась, и с этим что-то надо было делать.
Состояла идея в том, что Драгомиров собирался провести некоторые политические модификации советской системы, призванные укрепить его власть, ослабив при этом власть партии. Как? Усилив роль Советов и ослабив республиканские и областные комитеты. Причем ослабив радикально, путем их фактического уничтожения.
План был достаточно прост: если отбросить разнообразную словесную мишуру, вроде 'укрепления единства партии и народа' или 'улучшения качества оперативного управления', то его ядром оставалось предложение о фактическом упразднении областных и республиканских комитетов. Вместо них на уровне округов, объединявших по нескольку областей и республик, создавались комитеты окружные, подчиненные ЦК КПСС – и генеральному секретарю соответственно – напрямую.
Окружные комитеты получали власть над райкомами напрямую. А те, в свою очередь – расширенные полномочия.
Такой механизм увеличивал роль КПСС в рамках всего Союза, но значительно сокращал возможности местных партийных начальников, которых теперь можно было гораздо легче контролировать. Ибо, во- первых, они больше не могли опираться на конкретные административные образования, вроде тех же республик, а во-вторых – их становилось попросту меньше.
Кроме того, это позволяло улучшить качество контроля реального положения дел – ибо председатель окружкома не отвечал напрямую за провалы конкретной республики или области, а значит, был менее заинтересован скрывать их ошибки и недостатки. Теперь за состояние дел в них отвечали областные
