жизнь с высоты. Кент испытывал к нему жгучую зависть: «Эх, хорошо быть кровельщиком!»
…Случилось это с Кентом, когда Автор добирался из Риги в Кишинев. Итак, Кенту опять не повезло. Не повезло н Автору. Нам стало тесно вдвоем на страницах романа. Те лица, с которыми я его сводил или собирался свести в дальнейшем, стали нужны мне самому, и прежде всего Королева Марго, у которой я надеялся обнаружить потерявшийся конец нити моего повествования, а если окажется удобным, то и немного передохнуть без крыс, чертей, богов и письменного стола из черного дерева, довольствуясь холодильником «Розенлев» и обществом женщины, в которую в свое время был даже влюблен.
Вот что значит неправильно начатый и до конца не продуманный сюжет, сочиненный к тому же без достаточного фактографического материала, – заходишь в тупик. Я не мог продолжать задуманной истории – нужно было начинать заново. Но как?
Пусть Кент не обижается. В конце концов, кто важнее – Автор или плод его воображения? Мне необходимо было прежде всего забыть обо всем беспокоящем меня, отключиться от тревожной действительности, не думать о Келлере, о смерти, о переживаниях Зайца. Ничего не было – никакой бутылки, никакого Келлера, никакого следователя. Автор полон сил и энергии. Ему надо только пораскинуть мозгами, осмыслить концепцию романа, найти правильный поворот и… вперед! Надо выработать у себя талант жизни…
Лет пять прошло с тех пор, когда я последний раз виделся с Королевой. И хотя расстались мы друзьями, я не без волнения подошел к ее двери. Все позади – наши отношения, причины расставания – все. Но, возвращаясь к прошлому, хотя и ненадолго, все-таки волнуешься.
По дороге сюда я купил бутылочку кубинского рома и скромный букетик цветов. Позвонил. Дверь открыли внезапно, рывком. Передо мной стояла разъяренная особа, сверкая злобными глазами. Оттолкнув меня могучей грудью от двери, она рявкнула: __
– Что надо?! – Вопрос уместный, но задать его можно было и более спокойным тоном.
Я начал бормотать извинения, сказал, что мне нужна Маргарита.
– Войдите! – прорычала свирепая особа и отступила, давая возможность пройти мимо, что я и проделал более чем осторожно. – Во-он в эту дверь!
Дверь я и без нее хорошо знал. Но из-за двери королевских покоев доносилась тоже истеричные крики. Постучав, я робко вошел и увидел Королеву с распущенными волосами, бегающую по комнате, словно разъяренная пантора. Она остановилась передо мной, и на мгновение мне показалось, что вот-вот вонзит в меня ярко-красные когти. Затем, отвернувшись, закричала:
– Идиот! Как ты мог пригласить сюда такого подонка?!
Только теперь я заметил молодого человека, сидевшего в постели и старавшегося изо всех сил влезть в нейлоновую рубашку. В комнату влетела встретившая меня особа и встала, руки в боки, у двери, словно часовой, охраняющий выход. Признаться, такого приема не ожидал.
– Как ты мог, чертов идиот, пригласить такую сволочь в мой дом?! – шипела Королева в адрес молодого человека, который показался мне знакомым, хотя я не мог вспомнить, где видел его.
Мне было чертовски не по себе, я не знал, что сказать, как себя вести, вертел в руках несчастную бутылку рома, не зная, куда ее сунуть: в карман она не влезала. Опустив на пол чемодан, я стоял, не в состоянии что-либо придумать.
– Но я же объяснил тебе, что был сильно пьян… – лепетал молодой человек с ниточкой усов под смешным носом.
– В кратчайший срок заплатишь триста рублей! – кричала Марго. – Тунеядец негодный! И чтобы духу твоего здесь больше не было!
Последнее тот выслушивал уже в брюках и пиджаке, завязывая на четвертой скорости шнурки ботинок.
– Соня, пропусти его! – крикнула Марго особе в дверях, и молодой человек вылетел из комнаты – я едва успел посторониться, – засовывая носки в один карман, пачку сигарет в другой.
В этот момент я узнал в нем Валентина, водителя с одесской дороги, которого в свое время сам же познакомил с Королевой. Вот не ожидал, что у них может получиться роман! Интересно узнать, отчего же он так шумно и драматически кончился… А Соня!.. Кто бы мог ее узнать? Она располнела, и кто ее надоумил покраситься в черный цвет? А Маргарита!.. Да и над ней время тоже поработало. Минувшие пять лет не прошли для нее даром, мой Кент был прав, я ему действительно подсунул поблекшую даму… Извини меня, Кент, – я этого не знал…
Наконец-то меня узнали. Настороженное выражение лица Марго сменилось удивленным и – ах, ах! – сколько лет, сколько зим!.. Соня, посмотри, кто к нам пришел!.. А Соня и без того не спускала с меня взгляда, и еще кто-то следил за мной настороженно – Изабелла! Нашлась-таки, тварь. Беременная, она горделиво возлежала на ложе из пуховой подушки.
Затем и меня поставили в известность, что я здорово изменился. Выгляжу солидно, но…
– Понравился, – находила Марго.
– Похудел, – возразила Соня.
Затем было устроено традиционное кофепитие с кубинским ромом, коньяком, и я узнал уйму важных новостей. У Сони, оказывается, дома живет настоящий удав, королевский питон, а зовут его фон Гейдрих. Питается он не только белыми мышами, но и от котлеты не отворачивается, совсем неприхотливый такой миленький гад. (Вообще-то Соня подумала было завести дога, но… это же пошло – их так много развелось!) А как было потрясающе, когда Королева, не знавшая еще о Сонином приобретении, наткнулась на него в ванной и пробежала от Сони, не переводя дыхание, три квартала! А еще они с Сонькой съездили в Москву на Тутанхамона и чуть с ума не посходили от впечатлений…
– Вы были на Тутанхамоне? – поспешила выяснить Соня, чтобы не оставалось сомнения, что она имеет дело все-таки с человеком своего круга. И как она была разочарована, когда я был вынужден признаться, что отнюдь не интересовался золотым облачением молодого египетского фараона, который жил – представляете! – всего лишь три тысячи лет назад… И с ума из-за этого я, к счастью, не сошел, как и оттого, что, увы, не был никогда в Париже…
Да, и причину только что разыгравшейся на моих глазах сцены я тоже узнал. Валентин… В сущности, ничего серьезного между ними не было и быть не могло – слишком велика разница в возрасте, не говоря об
