– Эта война еще не кончилась, – сказал я и направился к люку, на ходу заряжая винтовку. – Не забудьте трижды повернуть ось рычага, прежде чем привести детонаторы в действие. Если энергии будет недостаточно, контакта не получится.
Я распределил оставшиеся керосиновые лампы на ступенях лестницы. Потом занял свою позицию на полу возле открытой крышки люка. В руках у меня была винтовка. Время от времени я просил Батиса доложить мне ситуацию.
– Лягушаны – нет, лягушаны – нет, – повторял он, корежа синтаксис.
Прошло полчаса. На нижний этаж маяка через открытую дверь ворвался снежный вихрь.
– Батис, вы их видите? Они идут?
Он не ответил. Наученный опытом прошлой ночи, я не отважился повернуть голову. Мне не хотелось упускать из виду нижний этаж и открытую дверь.
– Батис?
Я бросил быстрый взгляд в его сторону. Он стоял спиной ко мне, пригнувшись за баррикадой мешков. Что-то заставило его замереть, и его фигура уподобилась соляному столбу.
– Батис! – заорал я, стараясь пытаясь вывести его из состояния полного оцепенения. – Они идут, Батис?
Ни один его мускул не пошевелился. Это вынудило меня оставить свою позицию. Я схватил его за локоть:
– Вам холодно? Хотите, ненадолго поменяемся местами?
– Майн Гот, майн Гот…
Я услышал рокот голосов, напоминающий шум в засоренных водопроводных трубах, и взглянул за перила балкона.
Их количество превосходило самые страшные видения, которые могут посетить нас в бреду. Полная луна, огромная в этих южных широтах, освещала панораму, словно прожектор гигантского театра. Чудовищ было столько, что они закрывали собой землю, заполняли лес и раскачивали деревья, стряхивая с них белые шапки снега. Их было столько, что они облепили деревья, лазая по ним вверх и вниз, раскачивались на ветках, время от времени падая друг на друга. Их было столько, что многим из них доста лась лишь роль зрителей, и они устраивались на скалах вдоль северного и южного берега, точно ящерицы, греющиеся на солнышке. Их было столько, что они не могли даже двигать верхними конечностями; чудища наступали, как плотная кипящая масса, – картина напоминала огромный котелок, набитый живыми червями для наживки. Самые сильные поднимались на плечи менее энергичных, не боясь причинить им боль, и прыгали по лысым головам соплеменников. Вязкое варево зеленовато-серых тел то приближалось к граниту, то откатывалось назад, будто в ожидании приказа неведомого лидера.
– Батис! – закричал я. – Включайте детонаторы!
Но Кафф не слышал меня. Его нижняя губа отвисла, словно ее оттянула тяжелая серьга. Он сжимал винтовку руками, но никуда не целился.
– Батис, Батис, Батис! – Я стал трясти его за плечи. Кафф беспомощно опустил свой ремингтон. Он смотрел на меня, не узнавая, и шептал:
– Кто вы такой? Где мы, где мы, где?
Это произвело на меня ужасное впечатление, особенно потому, что эти слова произносил человек, столь уверенный в своих убеждениях. Я не мог на него рассчитывать. Но времени на оказание ему помощи у меня не оставалось. Я только велел ему пригнуться, положив руку на его затылок. Батис медленно рассматривал свою грудь и руки, не ведая надвигавшегося кошмара. В некотором смысле я ему позавидовал.
Три детонатора стояли наготове. Сначала я решил взорвать шашки у самого края гранитной скалы. Рычаг опустился до упора. В течение секунды мы с Батисом, потерявшим всякий контроль над собой, смотрели друг на друга, как два последних идиота: детонатор не сработал. Но вдруг громовой разрыв заставил нас лечь на пол за баррикадой, закрыв голову руками. Языки пламени взвивались вверх, словно из кратера вулкана, картечь и осколки гранита вонзались в мешки и в стены, сгибали прутья балкона, словно они были из тонкой проволоки. Все вокруг содрогалось. У меня создалось впечатление, что маяк накренился, как Пизанская башня. Когда я открыл глаза, слой пепла и пыли покрывал нас с ног до головы. Внутри маяка плавало матовое облако, частички сажи кружились невысоко над полом. Где-то в глубине угадывалась фигура животины. Она визжала от страха.
Я приподнялся на локтях над баррикадой. Сотни чудовищ разорвало на части. Трупы валялись повсюду, агонизирующие существа ползали среди мертвых собратьев. Я поморгал, стер пепел со щек и лба и крикнул:
– Батис, помогите мне!
Чудища, которым удалось выжить, не обращая внимания на мертвецов, с воем бросились к открытой двери. Батис, едва придя в себя или окончательно спятив, принялся стрелять в толпу. Я тоже. После каждого выстрела я дергал затвор, и гильза выскакивала. Моя винтовка не уступала в скорости пулемету. Промазать было невозможно. Чудища погибали, падая на землю, и об их тела спотыкались следующие ряды.
– Не прекращайте стрелять, – зарычал я, откладывая винтовку. – Не давайте им приближаться к двери.
Я хотел взорвать вторую линию шашек, но в суматохе перепутал детонаторы: вместо второй взорвались заряды третьей линии, расположенной дальше всего от нас. Половина леса взлетела на воздух.
Черно– пурпурный гриб взрыва поднялся вверх на двадцать пять или пятьдесят метров. Несмотря на слой снега, деревья вспыхивали, как спички; многие из них взлетали в небо, вращаясь вокруг оси, и падали недалеко на нас. Куски мяса летали, как снаряды из пушки, и застревали на кольях балкона. Одна голова разбилась вдребезги о заграждение, как раз в тот момент, когда нас накрыла взрывная волна. Она смела меня и большую часть мешков с силой тропического урагана. Я очутился в комнате и полз на локтях в облаке черного удушливого дыма. Пол был покрыт песком, искры скакали в разные стороны. Где-то там,
