конструкций станции, промороженные холодом космического пространства мертвые тела и осколки раскрошенной брони, оглядываясь на подходящий эланский линкор, схожий своими громадными трубами орудий на органную секцию.
У нас нашлись помощники. Я что-то кричал, размахивал пистолетом, заставляя случайно набредших на нас матросов присоединиться.
Даже в невесомости переместить 60 тонн груза в зарядную камеру без подъемников оказалось очень трудным делом. Мы не смогли загрузить и 2/3 ее объема, когда эланский пушечный линкор, вернее тот обрубок, что от него остался, подошел совсем близко, войдя в простреливаемый сектор.
Огромный корабль шарил парой уцелевших зенитных массометов, готовый подавить очаги сопротивления на корпусе раскуроченной орбитальной станции.
Эланцы выпустили призовую партию на двух лодьях. Они знали, что разбитый корабль не уйдет далеко, и скоро быстрые скауты деметрианцев окончательно их прикончат. Но до того они желали завершить дело, ради которого они пошли на смерть, водрузив на доселе непобедимой деметрианской крепости двухцветную тряпку своего флага с орлом в знак победы. Это было для эланцев делом принципа, воинской чести и утверждением ненапрасности принесенной жертвы.
Погрузку прекратили. Расстояние было совсем небольшим. Эланец был на рейде. На такой дистанции не имела значения ни степень полноты заряда, ни связанное с избытком импульса увеличенное рассеяние убойных элементов.
По указаниям комендора, прячась в черных тенях разорванной батарейной палубы, мы ломами, домкратами и таковской матерью, осторожно навели орудие на цель. Артиллерист, перекрестившись, нажал на кнопку выстрела на переносном пульте. Из поврежденных катушек посыпались искры, но пушка всеже выпустила набитый в зарядную камеру смертоносный груз.
Широкий сноп импровизированной картечи из кусков брони и трупов обрушился на «сучку» и лодьи с десантом. Эланский корабль вдруг подернулся рябью вспышек от попаданий. АБГ полыхнул месивом горящих обломков, которые полетели прямо нам на головы. Тут перед глазами все померкло.
Очнулся я в маленьком, тесном отсеке. Матросы выволокли меня с батареи, на которую рухнули остатки корабля.
Комендора убило, одному человеку пробило гермокостюм, и он задохнулся. Мне опять повезло — осколок ударил в броню шлема по касательной.
Через 2 суток без еды и воды, когда всем приходил конец от углекислого газа в отсеке, нас нашли». Чуть помолчав, Федор подытожил:
— Так вот все закончилось. Наша крепость осталась непобежденной.
— Да уж, — сказал Виктор.
— Ему дали Алмазный Крест. Комендору тому тоже, посмертно.
Мы с Искориным выпили, вспомнили ребят. Он сказал, чтобы я не обижался, мне тоже будет награда. И вручит ее сама великая княжна.
— Это что, сама Александра Данииловна сюда пожалует? — поразился дед.
— Приедет, — слегка покривишись ответил Федор. — Письмо прислала.
— Да ты че, морду-то воротишь? — удивился Виктор. — Это же сама Александра Данииловна. Кто нас от лихоимцев защитил?
— Конечниковы, — серьезно ответил Федор. — А вообще, Александра молодая девчонка. Но хитро — замудреная, крученая, будто канат швартовочный. Будут у нас проблемы.
— Да ты что? Всерьез? — удивился брат. — Только хорошее от нее видели.
— Она кое-что забрать хочет. Одну цацку повесит на шею, а другую заберет.
Конечников кивнул на деда, который инстинктивно потрогал золотой медальон на груди.
— А это что, ее? — спросил Виктор.
— Ее.
— Ну, отдадим, раз ее, — со вздохом сказал дед. — Попользовались, и будя.
— А что в этой висюльке такого ценного, кроме золота? — поинтересовался Виктор.
— А ты не понял? — вполголоса, быстро, чтобы дед не расслышал, сказал Конечников. — Заметил, — дед лет десять скинул?
— Отдам ей, внучок. Ценная, видать, вещица, — сказал дед Арсений. — А то ведь осерчает, детишкам достанется. А мне ведь главное, чтобы они жили.
— Ладно, не будем умирать прежде смерти, — сказал Конечников.
— Это правильно, братуха, — вставил Виктор. — Эх, налил бы самогоновки, но теперь на ее проклятую смотреть не могу.
— А вот это правильно, — заметил дед. — Уж больно ты ей увлекался.
— А как не увлечься, — ответил Виктор. — Когда такое непотребство на глазах творится.
— Давно пора было Тому гнать. Зарвалась баба. Вона стройка как развернулась. Будут теперь забулдыги в окна дышать.
— А я так мыслю, — сказал Виктор. — Продам я все это добро. Цену возьму хорошую, таперя много богатых у нас в Хованке, кто до этого места охоч. Да хоть эта змея подколодная, Тома, выкупит. Ей место это нужно до зарезу. Не буду препятствовать, зачем. Подадимся в леса, подальше отсель, от остального народу. Вон Федька баить, рудник тута будеть по соседству. Станут из земли руду как-то особу тянуть.
— Правда ли? — спросил дед Арсений.
— Правда, деда. Такой руды во всем Обитаемом Пространстве нет. Без нее ни брони, ни реакторов, ни пушек не сделать. Оттого-то вцепились в планету нашу мертвой хваткой. Кстати. Тут скоро строителей привезут и горных рабочих. Поселок расширят. Город будет шахтерский.
— О, как, — горько удивился дед. — И что все эти инопланетники будут нашу землю топтать и поганить?
— Да, — кивнул головой Конечников. — Слышал я, что будут набирать полицию, чтобы за порядком следить. Принимать будут нашенских. На месте подучат, а может, пошлют на курсы куда — нибудь. Витьку вон, прочат в начальники.
— Так вот зачем они нам деньги дали… — дед с досады плюнул на пол и качая головой растер плевок сыромятной чуней. — А я думал, добрая у нас правительница…
— Да, не без дальнего прицела, — ответил Конечников. — С нами или без нас, они бы это сделали. А так у них есть народ, который за княжну глотку перегрызет. И за порядком досмотрит лучше чем наброда, которая сегодня здесь, а завтра поминай как звали.
— Да ну вас, — усмехнулся Виктор. — Пяссемисты — нытики. И так вам плохо, и сяк. Я в полицию с удовольствием пойду. Будут пришлые по одной половице у меня ходить. По нужде в лес не сбегают. Будут в своих космонаутских бараках под себя делать и нюхать.
— Я верю, — грустно заметил Федор. — На то и было рассчитано.
— Да ну тебя, — засмеялся брат. — Пусть меня беруть. Обороню я землю нашу. Ты от эланских гадов в космоси доблестно стражалси, а тут тоже… наброде не дам поганить и баловать. Будя и от меня польза.
— Э-ээх, — с укором сказал дед.
— Ладно, хорош, — сказал Виктор, демонстративно потягиваясь. — Пойду я в свой, личный дом спать. Без бабы, но хоть не в бардаке.
Виктор ушел.
— Да уж, — заметил Конечников, проводив глазами брата. — Полицмейстер, едрена вошь.
— Горе у Витюни, — сказал дед. — Любил он Алену больше жизни. Сказал как-то, что все отдал бы, чтобы вернуть ее.
— Ну, это дело такое, — ответил Конечников. — Сегодня что случилось?
— Да самое простое дело. Томку тут один герой из космонаутов за мягкое место схватил, а та только взвизгнула и рассмеялась. А Витька увидел. Этому парню всю морду разбил, убить хотел. Слава Богу, не дали. Пошел к Томке, ей все высказал, бланшей наставил, и в чем была, на улицу вытолкал. Потом правда пришли товарки и вещи забрали. Внучок не препятствовал. Даже экран отдал. И, слава Богу, чужого нам не надо.
— Да все к тому и шло, — размышляя, покачал головой Федор. — Завтра суббота, поспать можно
