взглянул, понравилась, взял, увел, трахнул, отблагодарил! Без базара! А приходится-то почти каждой рассказывать о нюркиных ботах… Чувствую, что одной хочется, чтобы я был выше, — приподнимаюсь. Другая мечтает, чтобы я был ниже, — опускаюсь. Третья видит меня толстым, четвертая спортивным, пятая пьяным — напиваюсь. Они думают, что мы лохи. А я не спорю, более того, желаю, чтобы меня таковым считали. До самой постели приходится играть, лишь потом становлюсь самим собой. И тогда они уже передо мной на задние лапки становятся. Я вас не заговорил?
— Спасибо, любопытно. Вы зарядили меня ненавистью в несколько сотен тонн в тротиловом эквиваленте. Впрочем, если перечислять все людские изъяны, нам одного вечера не хватит. Представляете ли вы себе ваших невероятно могущественных конкурентов? Это вся эротическая индустрия, включая высокую моду, аэробику, парфюмерию, кино, телевидение, шоу и турбизнес!
В этот момент к столу подошел мужчина лет пятидесяти. В элегантных одеждах итальянских домов мод он выглядел по-спортивному бодрым.
— Привет, Влад, — дружелюбно бросил он, — не помешаю, если присяду?
— Бери стул, рад тебе. Знакомься, Виктор…
— Павел Забелин, — впрочем, руку посетитель не протянул, а, слегка улыбнувшись, сел.
— Вспоминали Бориса Диденко, — пояснил Зипута.
— Мастера опускать человека в дерьмо, — усмехнулся Забелин. — В такой чудесный день надо не о женщинах думать, а денно и нощно помышлять о доходах. Зачем вам Диденко? Для усиления эрекции? Сегодня его могут заменить сотни таблеток… — Дыгало показалось, что новый собеседник пытается произвести на него впечатление.
— Молодой человек испытывает ненависть ко всему человечеству. Пришел в ресторан познакомиться с ментальностью состоятельных людей. Видимо, желает собрать какой-то материал, усиливающий его и без того обостренные чувства. Или я не прав? Неправильно вас понял? — издал приглушенный смешок Влад Зипута.
Виктор Петрович промолчал, но глаза не прятал и пристально рассматривал своих собеседников.
— С твоих слов выходит, что молодой человек возненавидел бедность, а к богатству хочет еще присмотреться? Может, симпатия возникнет, понравится наше сословие, пожелает к нему примкнуть, стать активным членом. Ну что, смотрите на нас, задавайте вопросы, высказывайтесь. Бедность я сам ненавижу, в этом смысле хорошо вас понимаю. Аминь, аминь! Но есть три вида бедности. Бедность кармана, бедность ума и тотальная бедность. Какую из них вы больше возненавидели? Готов помочь вам подсказкой. У женщин бедность ума мне очень даже нравится. В этом случае они все в эротике, сексе, половые извращения становятся для них единственной отдушиной, позволяющей чувствовать себя человеком. А интеллектуальные беседы с дамами не способствуют эротическим фантазиям. После умствований с представительницами женского пола я становлюсь вялым, отрешенным, забываю о своем либидо. Меня тянет к выпивке, открываю бутылку за бутылкой и валюсь один-одинешенек на бочок с храпом. Поэтому я всегда ищу дуру — среди блондинок они чаще всего встречаются. «Познакомьте с дурехой, друзья! Меня занимает самая древняя, самая плотская, самая биологическая потребность — позвольте потрахаться, да так яростно, чтобы кожа слезала, как после сочинского загара!» — Вот мой излюбленный пароль общения. Конечно, мне известно, что многие богатые дамы так же поступают с бойфрендами. Они считают, что чем гуще на мужчине волосяной покров, тем меньше ума, зато половой страсти — в избытке. Одна приятельница рассказывает: «В партнеры я всегда выбираю бедного мужика. Везу его к себе на виллу, пропускаю через санитарный контроль — душ, сауна, экспресс-анализ крови. Позволяю осмотреть мои богатства с коварной мыслью — трахаясь со мной, он будет представлять, что владеет не только моим телом, но и моим имуществом. А в этом сладостном умопомрачении силы эроса возникают у него исполинские. Что другое можно пожелать себе самой после рабочего дня в сволочном русском бизнесе? Когда же он свыкается с богатством — ведь оно каждый час рядом, не возбраняется его трогать, брать на зуб, прижать к щеке, прикоснуться сердцем, — ему начинает казаться, что можно провести ночь на барский манер в ленивых сновидениях, и не одну, но и вторую… На третью я вызываю охрану и гоню его в шею. С обязательным наказом: „Дайте ему по башке, чтобы забыл мое имя и адрес!“ Работник хорош делом!»
— Интересно описали вы манеры своего сословия. Спасибо! А сколько надо иметь денег, чтобы оказаться среди вашей шикерии? — спросил Дыгало.
— Ежедневный доход должен быть не меньше трехсот тысяч долларов, — самодовольно ухмыльнулся Павел Анатольевич. — Но чтобы суверенность бросалась в глаза и ни в каких слабостях себе не отказывать, лучше, конечно, иметь полмиллиона зеленых в день. Если их нет, то плевать нам на кандидата в приятели. Ему никогда не удастся настежь открыть двери нашего сословия. Вы, например, мечтаете ли попасть в нашу тусовку?
— Пока не задумывался. Я вас плохо знаю. Впрочем, вряд ли. Что должно меня к вам тянуть? Подскажите…
— Внимание к вам всего общества. Нами интересуются, о нас пишут, нам завидуют, о стиле жизни слагают легенды. На обложках мнигих известных журналов наши портреты. Мы можем позволить себе все земные радости, — заблестели глаза у Павла Забелина.
— Это не моя стихия. Ваши соблазны устарели, а страсти сближают с животными. Как вы плюете на несостоятельных кандидатов в ваше сословие, так я чихаю на ваш образ жизни и прелести вашего бытия. Тьфу! Конечно, я мечтаю, чтобы человек в любом сословии исчез, исчез бесследно и навеки. А вы стояли бы в этой очереди одним из первых. И никакой пощады не получили бы.
— Он нас всех ненавидит, а ты ему о радостях жизни толкуешь, — вмешался господин Зипута.
— А что в этом случае вас связывает? Я застал вас за приятельской беседой.
— Хотелось понять, почему он мечтает уничтожить все человечество.
— Но это не метафора?
— Нет-нет, у него и план есть закодированный. Хотел выудить его, а потом подурачиться. Весь вечер со смеха катались бы… — Зеленый глаз Влада выпучился и побагровел.
— А вдруг это серьезно? Сейчас столько придурков по Москве носится с сумасшедшими идеями… Пусть убирается от нас этот изверг. О чем нам говорить? Такие темы меня не интересуют. — Эй, вы, как вас там, — обратился Забелин к Виктору Дыгало, — подите вон от нашего стола, из нашего ресторана, из нашей России. Ищите себя на Западе, там таких типов любят. Да прихватите с собой нелюдя Диденко. Вставайте, вставайте! Коля, Коля, — обратился он с требованием к метрдотелю. — Немедленно выведи этого типа из ресторана. Запрети пускать его сюда в будущем. Эта подпорченная ягода не из нашего сада.
— Ох, спасибо, спасибо, господа! Вначале зарядили меня ненавистью на сотни килограммов в тротиловом эквиваленте, теперь увеличили это число на десятки, сотни тонн. Но если меня вышвырнут отсюда, то ненависть от общения с людьми будет измеряться уже тысячами тонн. Из-за стола я самостоятельно не встану. Продолжайте оскорблять меня и пытайтесь силой вытолкнуть из вашего общества. Мне это так важно! Ой, как здорово было бы! Для этого я готов вас даже оскорбить: «Вы большой кусок дерьма, господин Забелин! Я вас ненавижу!» — Дыгало ухватился за стол с такой силой, что, показалось, он врос в него.
Забелин вытащил из кармана три стодолларовые купюры, передал их подошедшему охраннику и категорически потребовал: «Уберите этого мерзавца из ресторана. Сфотографируйте его рожу на мобильник, распечатайте снимки и вывесьте на входе. Мы никогда не должны его здесь видеть. В „Пушкин“ пора впускать исключительно с выпиской из банковского счета. Она должна стать чем-то вроде пропуска. Если желающий провести здесь время не имеет на счете восьмизначных долларовых накоплений — вход запретить».
Охранник подозвал на помощь коллег, и они вчетвером стали оттаскивать Дыгало от столика. Но дело оказалось непростым. Виктор Петрович тянул за собой стол, а ногой успел оставить несколько ссадин на лицах охранников. Один из них, получив сильный удар в печень, перекосился, схватил с соседнего стола бутылку минеральной воды и разбил ее о голову архитектора. Дыгало лишился чувств, обвисшие руки тут же были подхвачены охранниками. Они вынесли его через пожарный выход и, словно мешок мусора, бросили на помойку.
— Испортил настроение! Где ты его нашел? — Павел Анатольевич сплюнул в тарелку с орешками, заказанными Виктором Дыгало. — А хотелось сегодня вечером кого-нибудь снять. Тьфу! Принеси нам по водке, — повернулся он к метрдотелю. — Только из холодильника, с инеем. А эту гадость, — он указал на
