— Это ребра, — сразу понял ведун. — Вот проклятие! Похоже, несколько ребер тебе все-таки сломали. Лежи спокойно, я сбегаю к Любоводу за тканью. Плотно замотаем, через месяц срастутся.
— Ты приведешь его сюда?! — забегала глазами по сторонам Урга.
— Вот уж фиг, — пообещал Олег. — Как-нибудь обойдется.
Любовод увидел Ургу только через день, когда двое раненых, отлежавшиеся в теплой бане, распаренные и свежие, поднялись на свежий воздух. Новгородец без особого любопытства скользнул взглядом по молодой девахе, опирающейся на руку друга. Мало ли кто мужика в бане развлекал? Дело понятное, ласки каждому хочется. И тому, кто скитается год за годом, не имея ни кола ни двора, и тем, кто по воле правителей без мужиков который год в городе тоскует. Он лишь ненадолго спустился вниз и тут же выбрался:
— Карга старая ушла? Живая? Ну и славно. Я-то уж боялся, закапывать придется. Бабы от нее шарахались. Самому и рыть, и таскать довелось бы. Эти дуры упрямые — как упрутся, быком не сдвинешь.
— Как там дела с войском нашим? — перебил друга Олег. — Скот собрали? Хан из поездки к родичам вернулся?
— Да поди собрали скотину, — предположил купец. — Чай, второй день на исходе. Отсель ведь не углядишь, друже.
— Ты мне две лошади оседлал?
— Тебе и этой… Откель я помыслить мог, что убежит ведьма?
— Хорошо, что две, — кивнул ведун и похромал к внешней стене. Пострадавшая куда серьезнее Урга выглядела заметно бодрее: невидимая под одеждой тугая повязка на нижних ребрах ее только стройнила.
Купец покосился на красотку, одетую в принесенные им же замшевые тапочки, шаровары и замшевый казакин, подбитый горностаем, и на лице его отразилась тяжелая работа мысли. Он забежал с другой стороны, негромко поинтересовался:
— А эта откуда взялась?
— Это Урга, — представил спутницу Олег.
Любовод, бывший старостой Птуха всю зиму, знал немногочисленное население города в лицо, а потому врать, что это кто-то из горожанок, смысла не имело. Рассказывать правду ведун тоже не хотел. Во-первых, потому что долго, во-вторых — совершенно неправдоподобно, а в- третьих — чтобы к шаманке опять не начали относиться как к ведьме. А то ведь одни шарахаются, другие ненавидят — одежду с раненой снять и помыть беспомощную побрезговали. И это притом, что с каждой бедой или болячкой — наверняка к ней же и побегут.
Новгородец чуть приотстал и замолчал. А когда Середин, спустившись вниз и подсадив девушку в седло, тоже поднялся в стремя, вдруг восхищенно издалека прошипел:
— Ты ее сделал! Ты ее сделал, да? Вместо Урсулы, как надоела, эту, с мечом, сделал. Теперь, когда та строптива оказалась, эту… Всего за день! В бане, из дерева и воды!
Олег вздохнул. Объяснить, откуда среди снега и диких гор рядом с ним из ничего могла появиться Роксалана, было еще труднее. Вопросы с путешествием во времени и последующим возвращением в этом мире никак не котировались. В связи с полным непониманием самого времени как пространственной величины. С таким же успехом можно расхваливать программисту из двадцать первого века достоинства катанного сэкмена перед набитным.[5] Все равно он не знает ни первого, ни второго и ни третьего. Проще было промолчать.
Любовод прошел мимо лошади шаманки и, как бы ненароком, коснулся ее ноги. Поднялся в седло, покачнулся — и задел руку. Всадники тронулись в путь. Шагом — при сломанных ребрах рысь была слишком тряским аллюром. Урга могла перенести только шаг или галоп.
Новгородец почти две версты ехал с некоторым отставанием, затем нагнал Олега, пристроился со свободной стороны:
— Экие ладные они у тебя получаются! — восхищенно прицокнул он языком. — Что та, злая, что эта. Вестимо, лучше живых смотрятся. Скажи, ведун, а она детей рожать способна?
Олег покосился на Ургу. Шаманка с не меньшим интересом смотрела на него, дожидаясь ответа.
— Не знаю, не пробовал, — обтекаемо ответил Середин.
— Э-э, — разочарованно потянул купец. — Ну да, к чему тебе? Коли надобны будут, из ничего сделаешь, тебе недолго. Тебе токмо для баловства. О наследниках заботиться ни к чему. Вестимо, у колдунов детей никогда не бывает. Токмо ученики, коли напроситься сумеют.
Всадники перешли брод, через овраг выбрались на противоположный берег и тут же наткнулись на дозор. Олега это порадовало: стало быть, порядок в войске уже восстановлен, служба идет, — раз даже с тылу охранение имеется, то впереди должно быть тем более.
— Обоз наш где? — поинтересовался Любовод.
— По тракту надобно три версты пройти, — пояснил юный нукер, имеющий из оружия только пику и косарь. Видать, от родителей ничего не досталось, а сам еще даже мечом не обзавелся. Да и откуда? Ни сражений, ни добычи. Хотя, конечно, в битве такой вояка сгорит моментом, как мотылек в костре.
— Чабык где остановился? — сочувственно вздохнул он.
— По тракту не сворачивая, — указал паренек. — Головные сотни там.
— Добро! — Новгородец неожиданно сорвался на рысь, но вскоре заметил, что остался один, натянул поводья, дождался спутников: — К вечерней трапезе можем не поспеть.
— Урге нельзя скакать быстро, — пояснил Олег.
— Он оно как, — покивал купец. — А ништо, все едино ладная девка получилась. Молодец, ведун. Завсегда восхищался мудростью твоей. Ну, да я помчусь. Далеко еще, и возки от города снаряженные счесть надобно. Кабы не случилось чего в суете. Без меня вставали.
— Скачи, друже, — согласился Середин. — Все равно нам в разных краях стоянки ночевать.
— Свидимся. — И Любовод опять сорвался на рысь.
Олег проводил его взглядом, пригладил бородку, никак не желающую разрастаться в солидную курчавую лопату, потрепал гриву у скакуна своей спутницы.
— Я ведь говорил только правду, — пожал он плечами.
Внезапно ведьма, откинув голову, залилась задорным счастливым смехом, но тут же застонала, прижав левую руку к сломанным ребрам.
— Я знаю, — кивнула она. — Со смертными завсегда так. Чем яснее истина, тем сильнее путаница. Кабы ты меня выдал, то все оставшиеся годы донимали бы старейшины, беи и простые несчастные, умоляя омолодить их самих или их родичей. Никто не поверит, что ни ты, ни я на это не способны. Станут обижаться, ненавидеть, а то и мстить. Уж лучше быть сотворенной «из дерева и воды».
Олег так далеко не заглядывал, но мысленно согласился со спутницей. В то, что старуха способна стать молодой женщиной без помощи магии, не поверит никто. А раз не поверит — станет требовать чуда и для себя. Когда смертным что-то втемяшивается в голову — на них не действуют никакие факты и аргументы, начисто отключается разум и логика. Посему — лучше не давать повода.
— Вот только как быть с Роксаланой?
— Я попрошу ее никому не открывать этого секрета, — пообещала шаманка. — Не хочу остаться провидицей без амулетов.
К водопою, по обе стороны которого раскинулся ратный лагерь, они добрались уже в сумерках. Олег спешился, взял под уздцы обеих лошадей, пошел между кострами. Уже возле третьего его узнали:
— Приносящий добычу! Приносящий добычу вернулся! Он вернулся!
