— Трезво рассуждаю. До тех пор, пока я не урегулирую свои отношения с известными лицами, тебе, Полковник, придется находиться на моих глазах. Или…
— Или что?
— Или то! Самое!
— Михась тоже попал под «или»?
— Михась, равно как и все прочие, попал под тебя. Как под танк. Кто просил тебя втягивать их в свои дела? Если себя не жалко, почему о других не думал?
— Значит, Михася ты?!
— Не я. Они. Но я, естественно, не протестовал. Вы сами вынесли себе приговор. Своей чрезмерной любознательностью. Что им делать, как не избавляться от вас по одному? Длинные, любопытствующие носы отсекают вместе с шеями!
— Следующий я?
— Ты последний. Ты свидетель. Ты мне нужен. Против них. Если вдруг дело дойдет до драки.
— А если я откажусь?
— Вот тогда и будет «или». Только не такое, как ты ожидаешь. Я запру тебя в следственном изоляторе по подозрению в соучастии в массовом убийстве на территории бывшего пионерского лагеря «Смена». До времени изолирую. И еще пару надзирателей приставлю, чтобы ты глупостей не наделал.
— Хотите удержать меня силой?
— Полусилой. Силы для тебя много. Как и чести.
Сан Саныч пошел к двери.
— Не делай глупостей, — чуть громче, чем обычно, сказал генерал.
В руке у него отсветил вороненой сталью табельный «Макаров».
— Будете стрелять?
— Буду! А потом вызову оперативников и оформлю проникновение в чужое жилище с целью ограбления.
Сан Саныч сделал еще шаг. Сзади клацнул затвор.
— Замри!
— Опусти пистолет. Несолидно генералу оружием баловаться, — раздался голос. Голос Бориса.
Он стоял снаружи, за приоткрытым окном. Генерал удивленно приподнял бровь.
— Так ты, Полковник, не один?
— А мы всегда вместе, — ответил Борис. — Саныч, забери у него пушку, а то мне надо в комнату зайти. Он генерал сугубо канцелярский, с оружием обращаться не умеет, еще бабахнет по неосторожности.
— Ну вы придурки, — удивился генерал, небрежно отбрасывая пистолет. — Устроили оперетку и думаете, что чего-то добились? Ну посижу я так с часок или три, а потом спецбригаду вызову.
— Не вызовешь, — сказал Борис. — Потому что эта бригада тебе еще более опасна, чем нам.
Генерал только головой покачал. Словно имел дело с неразумными, не ведающими что творят детьми.
— На что вы надеетесь, пенсионеры?
— Вот на это, — ответил Борис. — Слышь, Саныч, не в таких коробках твои дискеты хранятся?
В руках у Бориса была квадратная, десять на десять, запаянная с одного конца металлическая коробка. Такая же, как была когда-то в распоряжении Полковника.
— Где ты ее нашел? — не сдержавшись, ахнул Сан Саныч.
— Там, где теперь уж точно нет. Ты был прав, когда предполагал, что Иван Степанович не ограничится передачей в надежные руки одной только дискеты. Рук было несколько. Он страховался. Он не хотел доверяться случайности. Ну что, генерал, поторгуемся?
Генерал нервно заелозил на кресле.
— О чем нам торговаться? Разве что-то изменилось?
— Все изменилось. В корне. Теперь у нас есть то же, что и у тебя. Теперь наши шансы равны.
— Вы хотите сказать, что будете публиковать имеющуюся у вас информацию? Но это глупо. Вас сомнут.
— Мы не будем публиковать информацию. Вовсе нет. Мы будем шантажировать этой информацией твоих новых хозяев. От твоего имени.
— То есть?
— Вот сейчас, отсюда, мы позвоним по некоторым взятым наугад телефонам и скажем, что вы не согласны с ранее оговоренной ценой, что вы запрашиваете больше. Много больше. Пусть они решат, что вас обуяла жадность. Что договориться с вами затруднительно.
Или изобразим из вас борца за идею, который ни на какие компромиссы идти не желает. Но желает торжества закона и справедливости.
Или позвоним одним, предлагая информационный компромат против других.
Или…
В любом случае они быстро установят телефон, с которого прозвучал неприятный для них звонок, и убедятся, что находится он не где-то вообще, а непосредственно здесь, на вашей персональной, куда не так-то легко проникнуть постороннему, даче. И еще смогут легко узнать, что сегодня вы отдыхаете на ней.
Какие они после всего этого сделают выводы?
— Чушь, — рассмеялся генерал. — Я всегда смогу с ними договориться. Смогу объяснить, что произошло.
— Может быть, и сможете. Но после. Когда информация уже пойдет гулять по городам и весям. Вы думаете, они вам это простят? Хотя бы одно то, что вы тянули время?
Вы думаете, что вы успеете объясниться? Оправдаться? Что у вас будет время для конфиденциальных встреч?
Ведь они абсолютно уверены, что дискета осталась одна. Значит, откуда может исходить утечка информации?
С вами нянькаются только до тех пор, пока вы молчите. Ваша персональная цена без способной заговорить дискеты — копейка в базарный день. И даже меньше — когда информация выпорхнет наружу. Как только они узнают, что вы утратили монополию на тайну, — торговля кончится. И, как говорится в старинных романах, заговорят кинжалы.
Я правильно все излагаю?
— Вы блефуете! У вас нет дискеты. У вас есть только оболочка, — замотал головой генерал.
— Полноте. Разве мы похожи на шулеров? У вас есть в доме компьютер? Хотя, впрочем, он не нужен. Я успел просмотреть информацию. И даже кое-что запомнить. Например, дело номер 27. Депутат Абрамов В.П. Изнасилование несовершеннолетней в городе Ростове в 1971 году. Присвоение казенных средств в 1979-м. Сокрытие преступления в… Или небезызвестный всем нам Семушкин Г.А… Или…
— Довольно. Что вы хотите?
— Другую дискету. До пары.
— Но это лишь вдвое усугубит ваше положение.
— Зато вдвое облегчит ваше, генерал. Вы расскажете, что подверглись нападению отъявленных, в нашем лице, хулиганов, которые в рукопашной борьбе отобрали принадлежавшую вам дискету. Для пущей убедительности мы оставим на вашем теле следы многочисленных побоев и пыток. Я лично оставлю. С превеликим удовольствием. И Сан Саныч тоже.
— Но меня все равно вычистят.
— Если бы вы были простым пенсионером, то да. Непременно. Но облеченного властью генерала, я думаю, трогать не будут. Зачем им лишнюю пыль поднимать? Ведь без информации вы опасны не больше, чем упавший вчера кирпич. Им дискета нужна, а не ваша одиозная личность.
Они будут гоняться за нами. С вашей помощью. Они охотятся за владельцами информации. А не за всеми подряд. Неужели непонятно?
Изымая дискету, мы принимаем удар на себя, тем выводя из-под него вас.
Но мы не настаиваем. Мы можем оставить все как есть. И действовать по одиночке. Как кому
