него остались. Ладно, проверяем Константина Пилипенко по нашим каналам. Опа, есть приводы в милицию! Четыре привода: антиобщественное поведение, хулиганство и употребление наркотиков.
– На чем его замели? – деловито осведомился Мулькин.
– На анаше.
– Продавал?
– Нет, я же говорю – употребление. Курил только.
– Дело завели?
– Нет, не с чего было. При нем была только ракета[16], и то одна на четверых.
– Понятно.
– Вот такие дела, – Родион уставился на меня в привычной своей пронзительной манере. – А теперь я скажу кое-что лично тебе, док. Когда мы узнали, что наш объект Костя наркоманит, то спешно собрались, погрузили тебя и Женю, невменяемых от сна, в тачку, и поехали за Джефом. Любите вы поспать с утречка, ничего не скажешь. Антон остался на квартире у Сухаревых. Поскольку Джеф живет за городом, заняла наша поездка почти три часа. Надеюсь, ты успешно выспался, док, и голова твоя варит адекватно, потому что главными действующими лицами в следующие полчаса станете Джеф и ты.
– Голова работает, – заверил я. – А что делать?
– Что делать, что делать? Чернышевский нашелся, блин, – проворчал Агрба. – Видишь, дальше по улице аптека, – ткнул он пальцем в окно. – Идёте с Джефом туда, находите Пилипенко – там он обычно тусуется. Джеф ведет с парнем разговор, ты молчишь, по сторонам осматриваешься, рот не открываешь. Дальше увидим по обстоятельствам.
– И зачем я там нужен?
– Сам я пойти не могу – засветился уже раз на этом пятаке, узнать могут. Будешь прикрывать. Всякие инциденты могут быть – нарики, они, знаешь, иногда ненормально себя ведут, наброситься могут, если что- то не так им показалось. Вот и защитишь Джефа, если что. Слышал я краем уха, что у нас дяденька здоровый, чуть ли не чемпион мира по борьбе нанайских мальчиков.
– Без проблем, шеф. В глаз кому дать – всегда пожалуйста.
– Приступай к выполнению поставленной задачи.
– Есть, шеф!
Мы вышли и двинулись вдоль по тротуару. Я по-прежнему был в дурацком парике и бороде – их переодели и переклеили по-новой, но снять, увы, не разрешили. Мулькин шествовал в природном своем обличье, весьма запоминающемся, но, очевидно, соответствующем ситуации. Шествовал он, надо сказать, весьма своеобразно – руки и ноги его изгибались в суставах неестественно, и даже карикатурно, как если бы марионетку кто-то дергал сверху за веревочки, причем кто-то не слишком умелый.
– А почему ловим парня именно здесь? – спросил я. – Что тут за место?
– Драгу[17] видишь? Пипл перед ней пасется с самого утряка.
– Ага.
– Это «Тимка». Ну, улица Тимирязева, отсюда название. Тут с советских времен наркоши кучкуются. Раньше по фуфлыжным теркам[18] эфедрин брали, здесь легче всего было его найти. Теперь терки уже не нужны – всегда полно барыг[19], которые тебе все что хочешь продадут – хоть колеса, хоть стекло[20], хоть один дозняк, хоть пять кило, лишь бы лавэ было.
– Откуда они берут?
– А это драга социальная. Здесь пенсионеры затариваются, им государство на халяву выдает кучу всякой химии – чистяк, трамадол, радик, феназепам, бешенку, барбамил, марцифаль, димедрол, и все такое прочее. Ну, ты знаешь, что это за шайбы, ты сам доктор. Каждую неделю рецепт им положен, просто Клондайк какой-то. А потом бабульки все это дело наркошам пуляют. Типа, жить им тоже на что-то надо. Ты, доктор, вообще по жизни торчков встречал?
– Да постоянно. Тромбофлебит, сепсис, подкожные абсцессы. И интоксикация, само собой, гепатит, энцефалопатия и прочие побочные маленькие радости. Достали уже наркоманы, если честно. Денег на их лечение уходит море, а толку никакого. Выйдет из больницы, и через два часа уже снова вмазанный.
– Ага, я сам раз пять на койку попадал. Веняки совсем немазовые[21] стали, как струну[22] не воткнешь, все мимо дует. Каждый раз думал – сдохну. Спасибо подлизам, сняли с иглы, а то бы давно дуба дал.
– Чем кололся?
– Винтовой[23] я был.
– Скажи честно, чем они тебя вылечили?
– Не скажу, брат, не скажу. – Мулькин покачал головой. – Не велено мне базарить не по делу. Будешь себя правильно вести – все сам узнаешь.
– Ладно…
Народу возле аптеки было немного, и никак они не походили ни на наркоманов, ни на людей, продающих наркотики. Так, обычные прохожие, на минуту задержавшиеся у аптеки, говорящие по сотовым телефонам, или просто во внутренних раздумьях прислонившиеся к дереву. Мулькин не смутился ни на минуту – бодро доковылял до парня лет двадцати, разглядывающего аптечную витрину, и спросил:
– Начальник, колеса есть?
Впрямую так начал.
