Напоследок за спиной ещё раз прогрохотал рокот обвала, и Трусла увидела, что стоит, крепко вцепившись в могучую руку Симонда, а рядом с ними Фрост. Главная мысль Труслы, оттеснившая все остальные, была о том, ради чего она, очертя голову, ринулась в самую гущу падающих ледяных обломков. Отцепившись от Симонда, она полезла за пазуху и, немного порывшись в карманах, извлекла волшебный кристалл.
Он снова принял вид обыкновенного тусклого камня. Разноцветные лучи, игравшие вокруг него, погасли. Трусла была рада поскорее от него избавиться, и когда Фрост приняла от неё своё сокровище, она с облегчённым вздохом прислонилась к широкому плечу Симонда, стоявшего за её спиной.
— Каждому — свой талант, — промолвила колдунья. — Трусле почудилось, что глаза у неё повлажнели. Никогда ещё Трусла не видела на её лице такого выражения, как теперь, после того, как Фрост так долго была отлучена от своей Силы. — А твой талант сослужил нам хорошую службу, сестрица!
— Одга! — воскликнула Трусла, увидев неподалёку безвольно распростёртое на земле тело, над которым заботливо склонялась Инквита. — Она же…
Выражение приветливого добродушия моментально сбежало с лица Фрост, Труслу точно обдало холодом:
Во что выльется гнев колдуньи на похитительницу её главного сокровища, заключавшего в себе источник её Силы?
— Одга… Одги не стало! — ответила Фрост. — Что заставило её отпрянуть от тебя, как будто её, как собаку, дёрнули за поводок, когда ты хотела взять кристалл? Та, что держала пленницу на привязи, желала им завладеть, но боялась впустить незнакомую силу в стены своей обители. Орудие, обманувшее ожидания недоброй силы стало ненужным. А салкаров она ненавидит больше всех на свете.
— Умерла! — Трусла печально отвернулась, не в силах взглянуть на тело несчастной. Бедняжку преследовало невезение, и во всём виновата была та сила, с которой они только что встретились.
— Может быть, так для неё лучше. Она не умерла, но душа в ней исчезла. Наша сестра шаманка знает толк в сновидениях. Может быть, сон в своё время проникнет в потаённые недра и вызволит из глубин ту сущность, которая и есть настоящая Одга. А сейчас она не более — а может быть, и менее, — чем младенец.
— А как же замок? — Трусла хотела отвлечься от мыслей об Одге. Превратиться в неодушевлённое тело означало опасность — в опустевшем вместилище могли поселиться самые ужасные силы Тьмы. Оставалось только надеяться, что Фрост и Инквита сделают всё возможное, чтобы оградить Одгу от самого страшного, что может случиться с человеком.
— Видишь? Он исчез, — произнёс голос Симонда над самым ухом Труслы. Обняв её за плечи, он вместе с нею повернулся в ту сторону, где раньше простиралось гладкое ледяное зеркало. Оно растрескалось и покрылось длинными рытвинами, перемежающимися высокими завалами колотых льдин. На месте стройных башен, озарённых радужным блеском, темнели высокие утёсы и неприступные скалы. И только там, где их встречали гостеприимно распахнутые двери, сейчас чернел вход в пещеру или подземный лабиринт, утопавший в глубоком мраке.
— Марево? — спросила Трусла.
Она не удивилась бы, услышав подтверждение из уст Фрост. Трусла хорошо знала, что при мастерском владении Силой можно творить целые города, однако эти творения всегда недолговечны.
— В некотором роде, — ответила Фрост, трудившаяся над своей цепочкой, чтобы, соединив разорванные звенья, вернуть на место талисман. Фрост сидела, склонив голову, и между капюшоном и меховым воротником обнажилась узкая полоска шеи, на которой виднелся ярко-красный продолговатый шрам. — Разница в том, — пояснила она, покончив со своей кропотливой работой, — что тот, кто воздвиг замок, все ещё там. Теперь он затаился и выжидает.
Сзади незаметно приблизился капитан Стимир:
— Неподходящее местечко, чтобы лезть туда и выковыривать его, как устрицу. Сначала надо побольше о нём узнать.
— Нет уж! — поддержала его Фрост. — Мы и не подумаем сунуться в расставленные сети. Но мне сдаётся, что той, которая там отсиживается, тоже есть над чем подумать.
— Вступать в бой на вражеской территории без предварительной разведки — это никогда не приносило успеха нападающей стороне, — высказал своё мнение Симонд.
— Вступать в бой! — повторила его слова подошедшая к ним Инквита. Она оставила бесчувственную Одгу на мягкой подстилке из нескольких шкур, оставив её на попечение Канкили, которая, свернувшись клубочком под боком у девушки, ласково поглаживала лапкой ничего не выражавшее лицо. — Война это иногда не лучшее решение!
— Небось, этой ты уже доказала, как глупо вступать в борьбу с твоей Силой, — вступил в разговор приковылявший к беседующим Оданки. Он с гордостью смотрел на шаманку. — Натрави на неё демонов снов, уж они-то её скрутят так, что будь здоров! — посоветовал охотник, выразительно скручивая руками воображаемый кусок шкуры.
— Никто из нас не знает друг о друге, насколько простирается его сила, — возразила Фрост. — А кроме того, мой талант не позволяет мне безусловно отнести эту Силу к области Тьмы. Возможно, она попала в ловушку.
— В ловушку? — воскликнул возмущённый капитан.
— Вспомни, капитан, — обратилась к нему Фрост. — Что говорит легенда о том, как вы явились в этот мир через какие-то врата? И что, как не их, мы сейчас разыскиваем? А если, кроме вас, ещё кто-то попался в эту западню — кто-то, для кого этот мир оказался совершенно чуждой, пустынной и неприветливой землёй? Твой народ по своей воле отправился бороздить наши моря на своих кораблях, как ни опасно плавание в северных водах. Представь себе кого-то, у кого нет корабля, нет…
— Вот он, корабль! В этой пластинке' — прервал колдунью капитан Стимир, вытащив пластинку из кармана. Потрясая вещицей, он держал её против света, и все увидели, что в ней произошли изменения.
Тёмное пятно в самом центре действительно напоминало очертаниями корабль, но не такой, на которых плавали салкары. Он был длинный и узкий, а на месте главной мачты располагался продолговатый выступ, слишком плотный с виду, чтобы его можно было принять за парус. На палубе находилось только одно живое существо, похожее на бесформенный комок с длинными отростками, как у тех существ, которых они наблюдали в толще вечного льда.
— И это чудовище, эта уродина могла создать здесь то, что мы видели? — возмутился капитан Стимир, махнув рукой в сторону обрушившегося замка.
— Нет. Это, скорее, слуга, — задумчиво проговорила Фрост. — А корабль держался близко от салкарских кораблей. Салкарские корабли вырвались на свободу, а этот, наверное, не успел.
— Если бы только мы знали об этом побольше! — Трусла не думала никого упрекать.
Но капитан обиделся:
— Не знаем мы ничего! — крикнул он сердито и взмахнул рукой, словно хотел подальше зашвырнуть пластинку.
— Это похоже на то, как собирают плащ из птичьих перьев — угадываешь узор и вставляешь по пёрышку туда и сюда, пока он не проступит. Но та, что скрывается здесь, — шаманка кивнула на вход в пещеру, — единственная, может быть, знает, как всё сходится. А если наше вмешательство разрушает её работу, то какого ответа нам следует ждать от неё? Она трижды испытывала нас и трижды потерпела неудачу. А такие, как она, не любят с этим мириться.
— И поэтому, — заключила Фрост, трогая ладонью кристалл, — мы пойдём ей навстречу. Возможно, у нас уже есть проводник.
Не дожидаясь ответа, она внезапно встала и подошла к лежащей неподвижно Одге. Рядом с девушкой по-прежнему лежала свернувшаяся клубочком Канкиль, которая что-то мурлыкала ей на ухо и поглаживала по щеке.
Трусла думала, что Одга спит или лежит без сознания, но её глаза были открыты, а неподвижный взгляд устремлён в небо, которое уже начало затягиваться ночной мглой.
Фрост опустилась возле девушки на колени и дотронулась до неё так же нежно, как Канкиль. Так она долго сидела, касаясь пальцами её лба, с которого отодвинула плотно облегающий меховой капюшон. Лицо
