малейшего отношения к человеческой жизни. Когда она огляделась на дикое запустение за месяц работы, то почувствовала сначала жар гнева, а потом мертвящую тоску оцепенения. Потому что она, конечно же, не могла одобрить внезапного хаоса. Разнузданная Сила, размеров которой она и представить себе не могла, всё-таки учинила этот разгром! Но кто и с какой целью разбудил её?
— Эйлин! Эйлин! С тобой все хорошо?
Девушка посмотрела на дверной проём. Кетан, приёмный брат, казалось, немного колебался, пока стоял. У него был порез над одним из золотистых раскосых глаз, уже начинавший сочиться кровью, вот-вот готовой заструиться извилистой ниточкой по лицу.
Она сжала руки на лунном диске, покоившемся на её груди, с которым никогда не расставалась Так или иначе, она стала освобождать ум от приносящего безумье вихря, ударившего без предупреждения.
— Но тогда что или кто? — все спрашивала она.
Кетан схватился за лестницу внутри треугольного покоя Звёздной Башни, уперевшись плечами в стену, как будто он всё ещё нуждался в поддержке.
— Дикая магия, — только и прохрипел он в ответ — Она бесконтрольна.
— Эйлин! Кетан! — женщина, ворвавшаяся внутрь и столкнувшаяся с ними обоими, окинула взглядом то, что находилось перед нею. Обе руки её поднялись к губам, будто желая удержать горестный стон.
Эйлин как подкошенная рухнула к её ногам.
— Я… Я только пробовала арфу, а потом — кто же натворил все это?
— Этого наша мудрость не ведает, — в голосе мужчины, чьи руки упали на плечи женщины, чтобы поддержать её, слышался вовсе не ласковый укор. — И она била не по нам. Если б такое случилось, то Рит, думаю, прекратил бы своё существование, — на одно мгновение очертания его тела заколебались перед их взором, как будто бы огромный белый барс стоял на задних лапах, приобняв их мать. Но Херрел из рода Древних быстро обуздал гнев.
Кетан ловко подобрал чудом уцелевший кувшинчик, закатившийся в дальний угол комнаты.
— Дикая магия… — повторил он медленно. — Могло ли это, — и он неуловимым движением обозначил беспорядок комнаты, — быть вызвано кем-то, кто…
— Джилан? — Херрел посмотрел на жену.
Потрясение, испытанное ею, понемногу рассеивалось. Она ответила:
— Да, верно, что Сила притягивает Силу Но ведь все здесь — от Зелёной Магии, рождено землёй, а такое не должно вызывать разрушения.
Джилан поднялась и стала собирать стебли засушенных трав, отделяя их от тех, чьи хрупкие листья уже начинали дымиться. Эйлин тотчас отложила в сторону разбитую арфу и начала уборку покрытого обломками пола со своей стороны покоя. Кетан шёл за ней, возвращая полупустые полки на их места вдоль стен. Но Херрел бродил туда-сюда, входил и выходил в дверь, мягко вышагивая, будто дикий зверь в клетке.
Находящиеся в этой комнате люди контролировали свой род силы и ясно осознавали её пределы. Херрел знал, у них не было врагов. Да, верно, он оставил Собратьев Оборотней, когда ушёл с Джилан, которую они называли в своём невежестве Ведьмой.
И они отправились в Рит, ибо желали удостовериться в том, что привело их туда, и укрепиться в своих намерениях, которые понимали ещё не до конца, и там-то сила его приняла другой оборот, теперь уже приветствуя всяческую жизнь и не приемля гибели живого. И Джилан на его глазах все больше и больше становилась похожей на знаменитых Зелёных Владычиц, с древнейших времён странствовавших по Великому Лесу Арвона.
Эйлин, являвшаяся и дочерью и не дочерью, подброшенная им тотчас после своего появления на свет, легко обратилась к Лунной Магии и дважды ездила в святилище для обучения. Кровь оборотней таилась и в Кетане, хоть его и похитили, дабы сделать одним из князей, но пришёл срок, и он обрёл путь к родителям, преодолев опасности столь древние, что само существование их простиралось до появления Великих в этой стране.
Но они управляли даром целомудренно, на благо и на добро, чтобы целить, чтобы расти со Светом. Сам Рит не только приветствовал их, но и каким-то чудом обучал, когда прошли уже годы. Может быть, они росли слишком доверчивыми, веря, что внешний мир живёт так же хорошо, как и они. Херрел ворчал. Некогда он жил как воин и бился как мечом, так и клыками. Если Тьма поднимается вновь, то он в состоянии вспомнить старое искусство.
Работа по очистке рабочего покоя Джилан заняла три дня, пока не восстановили утраченного и не расставили полок. Но стояло слишком позднее время года, чтобы заменить то, что безвозвратно погибло.
Херрел и Кетан принимали облик зверей, странствуя ночами, они пытались понять, что же грозит им. Они связывались и с оборотнями из Серой Башни, и с Хайроном, господином Херрела, который временами и сам желал найти их, и хотя они и не делились ни с кем своими догадками, всё же иногда проговаривались.
Они постоянно проводили дни, возделывая растения вместе с Джилан и Эйлин, чтобы редкости, найденные ими, росли. Джилан приводила в порядок свой сад, отмечая листья и стволы надписями и памятками.
И вот, когда вся семья собралась, в преддверии ночной темноты пришёл первый из ответов. Они не стали зажигать ламп, ибо в эту ночь сияла полная луна. Эйлин вышла наружу и сидела у двери, откинув голову, подставляя юное гибкое тело под струящиеся лучи.
На ближайшей тропке травного садика что-то вдруг сгустилось в свете луны. Это явление подняло всех на ноги. Многочисленная охрана даже не заметила этого. Может быть, подумали они, это пришло из Света?
Кетан уже различал очертания формы внутри, которую, казалось, рисовал свет и которая постепенно отвердевала. Но вот, наконец, оттуда проглянуло и лицо.
— Ивик! — Кетан никогда не забывал того, кто дал ему пояс парда, дав ему свободу быть тем, кем он хочет: оборотнем из оборотней, вероятно, самым великим после того, как он прошёл сквозь тяжёлое испытание, наложенное на него его врагами.
Лицо в тумане улыбалось, очертания головы кивнули.
— Приветствую род Рита! — слова отличались такою же певучестью, какою когда-то отличались звуки разбитой арфы Эйлин.
Херрел шагнул вперёд и произнёс.
— Древний, означает ли твоё появление тревожные новости для нас?
Ивик тихо усмехнулся:
— Как всегда, Херрел, ты высказываешься по существу дела. Наш мир никогда и не был свободен от тревожных новостей. Если б мы ещё и знали, с чем мы сталкиваемся. А помимо прочего, слишком многое пришло в движение, чтобы спокойно жить дальше или даже продолжать спать! На самом дальнем востоке появилась магия…
— Долины? — задала вопрос Джилан. Она провела в том краю довольно долгое и тоскливое время, но нашлись и те, кто и там был добр к ней, и она не желала тамошним людям зла.
— Ещё дальше. Может быть, в Эсткарпе снова война. Нет, это не мысленное сообщение Колдуний. Мы стараемся установить связь с адептом Хиларионом с той поры, как Алон из Гнезда в Грифонии был его учеником и они работали с новым знанием. Люди из замка Грифона хотят знать, что делается в землях Четырёх Княжеств. Нет ли там смут и волнений? — он поколебался на мгновение, как будто готовясь высказать нечто более существенное: — Гарт-Хауэлл открыл двери злу и потянулся к тёмным вратам.
— Чего же ты хочешь от нас, людей Рита, Древний? — быстро спросил Херрел.
Вихрь тумана унёсся прочь, а потом разделился надвое, указывая на Кетана и Эйлин.
— Мне нужны они! Госпожа Сильвия, та, что предложила охоту за Злом и обрела свободу, чтобы помочь нам, воззвала к Голосам на северных холмах. Как обычно, они ответили смутно, лабиринтом слов, в которых мы должны отыскать указания на свой путь. Но это многому нас научило. В Гнезде собираются, во-первых, для того, чтобы дать отпор Гарт-Хауэллу, а во-вторых — для некоторой большой работы. И их выбор и задача — не наша забота. Эйлин, Лунная Дева и Целительница, ты избрана. Кетан, оборотень и воин, ты тоже. Я призываю вас прийти в замок Грифона, ибо настал срок!
— А что должны делать мы? — в вопросе Херрела слышался глубокий и свирепый рык.
