— Приспособление действует благодаря умению и знаниям Хилариона. С его помощью мы можем держать связь с заморьем, — теперь он стоял лицом к необычному предмету и простирал к нему руки. Эйдрит уже взялась за одну его руку, а Джойсана за другую, потом они взялись за руки с Гианой и Джервоном, и в то же самое мгновение Фирдун почувствовал укол острой внутренней муки, издавна терзавшей его. Даже маленький Тревор прибежал встать в этот круг.
Туман заклубился вокруг верхушек пирамидок. Он осел в центральной части их и сгустился в зыбкую фигуру. Сила дара заструилась по комнате, а по телу собравшихся пробежала дрожь.
Там, внутри пирамидок, стоял миниатюрный человек, которого Фирдун никогда не видел, но в котором Алон с восхищением приветствовал Хилариона.
Они узнали о дикой магии, поражавшей на таком большом расстоянии, об утрате мощи Магического камня, который всё ещё держал врата на замке, и о том, что теперь делать: продолжать поиск врат и средств действенной и безопасной защиты. Но как же мало времени у них осталось! Алон сообщил о внезапных изменениях в Гарт-Хауэлле и о том, что Фирдун некоторое время находился в плену.
Хиларион завершил сеанс связи просьбой сообщать о всех результатах поиска и о любых действиях Тьмы и исчез, оставив их в полном изнеможении. Элис подняла Тревора на руки и с тревогой осмотрела его. Фирдун поддерживал сестру и сожалел, что больше ничем помочь не может.
Правда, он мог не только усилить охрану Гнезда, но и поставить защиты над просторной долиной, где кайоги устроили свой дом. Он решил сделать это на исходе дня. В эту ночь он ужинал в шатре Джонка, командира, вместе с главными воинами клана, собравшимися выслушать новости, принесённые им.
— Мы пошлём разведчиков, — тотчас откликнулся Джонк. — Скажи господину Керовану. И мы продолжим наблюдение за обиталищем Тьмы Гарт-Хауэллом; там что-то происходит, но наши люди не видели там благородных рыцарей с тех пор, как тёмный отряд выехал на запад.
— Джонк, позаботься о постовых. У каждого собственная Сила, но Гарт-Хауэлл, долго копивший свою, представляет собою теперь слишком большую опасность. Там будут ловушки, — он прервался, чтобы отпить глоток ягодного вина из чаши.
— Наша знахарка забила в барабаны, юный господин; она уже сейчас знает и умеет больше, чем старая Ниду, к тому же она одна может чуять Зло! — сказал Джонк с некоторой гордостью. — У нас много поколений не рождалось подобной знахарки, может быть, в ней возродилась Великая Шита, та, кто привела нас в этот край.
Фирдун с напряжённым вниманием спросил тогда:
— Значит, кайоги тоже пришли через врата?
Джонк утвердительно кивнул и ответил:
— Так говорят наши мудрые сказители. Мы думаем, что бежали некогда от большой опасности и наши вожди воззвали к Хозяину Коней, что на далёких звёздах, и он вложил в ум Шиты то, что должно быть сделано. Вот так мы и оказались тут. Но это случилось много-много лет тому назад, и Шита, хорошо зная долг, лежащий на ней, замкнула врата печатью Звёздного Коня. Это место можно увидеть из Гнезда, и если надо…
Врата, предположительно запечатанные. А как много врат вне этих мест? Фирдун устал удивляться. Все давно знали, что обитатели Долин тоже пришли через врата. Но было ли это место тогда миром, в котором жили одни адепты, наслаждавшиеся, может быть, тем, что ловили путешественников для изучения и невольно использовали их в сомнительных замыслах?
— Там теперь надо отыскать другие врата, — продолжал Джонк, — и кто идёт на поиск и где?
Фирдун медленно покачал головой и сказал:
— Ты знаешь столько же, сколько и я, Хозяин Коней, может быть, только ваш Великий Меар увидит нас взявшими след…
Джонк одобрительно кивнул и ответил:
— Не сомневайся, мы будем готовы, когда понадобимся. Но что с господами с Севера? Они всегда держались особняком, и так было всегда. Но Тьма никогда не омрачала их разума.
— Об этом мы и должны узнать! Ходят слухи о раздорах, даже о вражде. Тьма может поразить любой народ и любую семью, вкравшись в сознание людей!
Джонк нахмурился и дважды, по обычаю, сплюнул в огонь.
— Такие ловушки, да. Мы призовём наших утренних барабанщиков и узнаем, что сможем. Проведёшь в нами эту ночь, юный господин?
Фирдун медленно поднялся с земли, ничего так сильно не желая, как принять это предложение. Потом ответил:
— Нет, но моя вам благодарность за ваше гостеприимное предложение, Хозяин Коней! Мне лучше возвратиться в Гнездо. Помни же, я три раза по три наложил заклятие. Если пришлёшь вестника, протруби в рог, начиная скачку!
Он слышал, что человек может уснуть в седле, если его одолеет сильная усталость, и с наступлением ночи и сам начинал верить в это. И тучи, и темнота сгустились, исключая те места, где цвели ночные растения, чьи цветы ярко мерцали во мраке, привлекая внимание насекомых, которыми они питались. Полоску этой земли ещё не чистили, но кайоги пасли стада в нижней долине, да и сами животные избегали ядовитых растений.
Однако и он, и его конь не были одиноки в темноте. Он чуял близкое присутствие другого существа, исполненного не угрозы, а лёгкости, которую знал с самого раннего детства. Юноша подтянул узду и через мгновение издал семейный клич, подобный свисту.
Если женская тварь из Пустыни была воплощением Зла, то та, что так легко неслась над землёй, в слабом тумане, являлась воплощением Света. Фирдун спешился и с нетерпением стал поджидать её.
— Госпожа Сильвия! Отчего вы в ночном дозоре?
Её обрамлённая перьями голова поднялась немного, она испустила трель и, как всегда бывало, произнесла нараспев:
— Я в дозоре по собственной воле, Фирдун, с той поры, как освободилась от Тьмы и Охотника! Всё пришло в движение, и древняя кровь, струящаяся в наших жилах, приказывает быть наготове. Но в эту ночь я пришла, чтобы поторопить тебя. Нивор, Старейший, желает поведать о том, что надобно всем нам!
Фирдун закусил губу:
— Но я не из их общества…
Она приблизилась, лунно-цветочный аромат, появившийся с нею, наполнил округу свежестью и чистотой, и она промолвила:
— Сегодня ты потрудился на славу, Фирдун. Даже Нивор, хотя я не желала бы уточнять, пока не будет острой необходимости, не мог бы наложить охраны сильнее или с большей властностью. Мы все до какой-то степени стояли в стороне. Разве я сама не последняя в роду? — её улыбка истаяла. — Только здесь, с тобой, человеком из Гнезда, я и обрела своё место. Никогда не смотри за спину и не ищи вины в прошлом, Фирдун, это недостойно тебя. По детской шалости ты разрушил защиты и предал Элис Тьме. И что же, разве теперь ты должен доказывать кому-то, что ты — это ты? И я пребывала во Зле, но теперь — свободна. А ты, маленький мальчик, не мог таить зла в озорстве. Все предустановлено. Разве твой бессмысленный поступок вверг Элис и её нерожденного сына во власть Тьмы, разве Эйдрит не пошла на поиск и не обрела Алона, разве вы не освободились от той безумной женщины, от которой мы все так страдали?
— Не нам предугадывать наши ошибки, — промолвила Сильвия спокойно, — и я не прошу иного суда, кроме того, которого заслуживаю.
Она легко прикоснулась к щеке юноши, и он почувствовал нежный, как прикосновение птичьего пёрышка, поцелуй.
— Фирдун, не думай о прошлом. Ты познаешь будущее, и всё станет лучше, чем мы думаем. А теперь — не заставим Нивора ждать! Кажется, у него нашлась работа для всех, и для меня тоже. Я ещё немного посмотрю по окрестностям, здесь могут оказаться те, кто хочет больше узнать о росте наших сил!
С этими словами она растворилась в ночном воздухе, а Фирдун устало вскочил на коня и поскакал дальше. Права ли она? Не цепляется ли он за свою вину, не становится ли её рабом? Разве его детский проступок не кончился выигрышем вместо проигрыша? Нет, человек должен отвечать за свои поступки, а не приписывать их предустановлениям, не зависящим от его собственного сознания.
Ему пришлось оставить эти мысли: ведь он даже не знал пределов своего дара. Юноша досадовал, что
