– Надо послать гонцов в Айодхью, – предложил Аджар, – самим нам не справиться.
– Ну, это мы еще поглядим, – хмыкнул варвар. – Приказываю выставить пехотинцев у подножия скал, а конникам готовиться к атаке.
Сотники недоуменно уставились на своего командира. Им показалось, что киммериец спятил от жары, если решил сражаться на равнине с огромным войском. Или страсть, питаемая раджибом к дэви Жазмине, вскружила ему голову, и северянин решил с честью погибнуть, но не отступать?
– Позволь заметить, – осторожно сказал Мугаджар, – что наша атака причинит противнику столько же вреда, сколько укус комара слону…
– Ты что, испугался горстки каких-то немедийских наемников? Взгляни!
И Конан протянул сотнику хрустальный шар. Кшатрий посмотрел сквозь него на равнину и вскрикнул от изумления.
– Но там никого нет! Что за чудо?! Только щебень да полсотни воинов с прямыми мечами!
– Справишься с ними?
– Еще бы! Но что это за штука, заставившая исчезнуть целую армию?
Он недоуменно покрутил в руках сверкавший гранями кусок хрусталя.
– Никакой армии нет, – усмехнулся Конан, – это морок, насланный стигийцем. Ты сейчас смотрел на пустыню через глаз демона, которого я не так давно прикончил на дне пропасти, лежащей посреди княжества Гадхары. Сие око, доставшееся мне в качестве боевого трофея, способно различать иллюзорные явления и отделять подлинное от мнимого. Теперь мы знаем, что армия колдуна – всего лишь мираж. Очевидно, призрачные воины вселяют врагам ужас, а немедийцы делают все остальное. Что ж, сегодня им придется распроститься с мифом о собственной непобедимости. Стройте воинов, и да поможет нам Асура!
– А что делать с пленным? – спросил Мугаджар, кивнув на викиля. – Разреши снести ему голову, он нам больше не нужен.
– Нет, – оборвал Конан, – дайте ему саблю и пусть в бою докажет свою преданность. Он знает потайную калитку, ведущую в город, а это нам еще пригодится.
Узнав, что несметные силы, марширующие по пустыне, всего лишь мираж, вендийцы приободрились и резво спустились вниз. Пехотинцы выстроились в шеренгу, став на одно колено и прикрывшись щитами. Свои длинные копья они воткнули древками в землю и наклонили их в сторону приближавшегося неприятеля. За спинами пехотинцев встали лучники.
Мугаджар вывел всадников вперед и, подняв своего горячего коня на дыбы, взмахнул над головой саблей.
– Смерть мехемцем! Да здравствует Вендия!
– Вперед! – рявкнул Конан. – Во имя Крома, Мардука, Асуры и Митры – вперед!
Вендийские конники понеслись навстречу наступающим. Все ближе надвигались первые ряды воинов стигийского колдуна, миг – и… кшатрии промчались сквозь их ряды, словно сквозь туман на лесной поляне. Они пытались рубить саблями, но клинки проходили сквозь призрачные тела, не причинив им никакого вреда, а вороги, глядя прямо перед собой невидящими глазами, все так же упорно двигались вперед, не замечая, что противник уже проник в их ряды.
– Ищите немедийцев! – отдавал Конан приказы своим людям. – Убейте их всех!
– Я вижу их, раджиб, – услышал он крик викиля. Мехемец вдруг развернул коня и во весь опор погнал его прямо на киммерийца.
– Я узнал тебя, проклятый Дастан! – завопил он, размахивая саблей. – Умри же, немедийский пес!
– Да ты спятил! – гаркнул варвар, едва успев отбить удар мехемца. – Протри глаза, дурень, я что, похож на шахсара?!
Викиль снова размахнулся и… исчез. Вместо него Конан увидел светловолосого рыцаря в помятой кирасе, шишаке и с длинным мечом в руке. Клинок взлетел, целя в голову варвара, и Конан, испустив яростный боевой клич, вступил в схватку.
Они рубились посреди марширующих призрачных воинов, некоторые из которых проходили прямо сквозь сцепившихся не на жизнь, а на смерть противников, лишь на миг окутывая их туманными облачками. Звенели клинки, пот заливал глаза киммерийца, а в груди его клокотал бешеный гнев. Откуда взялся этот рыцарь? Кто он – один из немедийских наемников? Как бы то ни было, ублюдок найдет свою смерть на этом поле!
Предчувствие не обмануло: отбив очередной выпад рыцаря, варвар обрушил свой клинок на его шлем. Шишак выдержал удар, но из-под шлема потекла темная струя крови, воин зашатался и рухнул на землю. Склонившись над поверженным, Конан не смог сдержать крик изумления: перед ним, распростершись на горячем щебне, судорожно подергивалось в предсмертных муках тело Абу-Гарима.
– Проклятье! – взревел варвар, поворачивая коня обратно к скалам. – Стигийский колдун обманул-таки меня!
Он пустил коня в галоп, стараясь побыстрей миновать призрачные колонны. И, вырвавшись вперед наступавших, понял, что опоздал.
Вендийцы яростно сражались с вендийцами. Строй пехотинцев был разорван, многие лежали на земли в лужах крови, другие отчаянно отбивались от всадников Мугаджара. Конан увидел с дюжину трупов кшатриев, пронзенных стрелами: очевидно, летя в атаку на своих, воины Мугаджара стали жертвами лучников, укрывшихся за спинами пехоты.
– Назад! – отчаянно завопил киммериец, поднимаясь в стременах. – Это колдовство!
Тщетно взывал он к своим людям. «Смерть мехемцам!» – вопили конники, рубя своих товарищей. «Смерть немедийцам!» – откликались те, нанося ответные удары.
