сунула ей в руку булочку и подлила чаю.
– Ну все, ты едешь домой. Сколько времени тебе нужно, чтобы собраться?
– Послушай, Дирдре, все отлично. Стивен сказал...
– Нет, я настаиваю. Если не подчинишься, я вызову подкрепление.
– Дирдре, Каллиопа может оставаться здесь. Не думаю, что...
– Стивен, это несерьезно. Смотри, на полу кровь – это кровь убитых людей! – Дирдре почти кричала.
– Ей не обязательно оставаться в этой комнате. Любая комната в ее распоряжении. Решать будет она. Калли не говорила, что хочет разорвать наше соглашение.
– Стивен, я вынужден согласиться с Дирдре, – неожиданно вмешался Роберт. – Со своими отношениями вы разберетесь позже. – Он быстро взглянул на Джеймса.
У Каллиопы не было случая сказать ему, что Джеймс знает о карикатурах, и она попыталась исправить упущение.
– Кстати, он уже знает...
– И все же ты не в таком состоянии, чтобы спорить. Похищение, погоня, пожар, убийство – чего вам еще надо? – Роберт отвернулся от Каллиопы и вознамерился начать спор со Стивеном.
Прислушиваясь к спору, Каллиопа продолжала спокойно пить чай. Какая разница, выйдет ли правда наружу сейчас или потом...
Джеймс издали наблюдал, как сцепились в споре эти четверо. Как истинная семья – дружелюбные, спокойные, они беззлобно наскакивали друг на друга, а потом заглаживали встрепанные перышки. Он почувствовал себя лишним. Ему здесь не место.
Стивен сказал, что она может выбирать любую комнату. Любую, включая его. Она не сказала «нет».
Неожиданно комната стала на него давить, и ему захотелось выйти на воздух покурить. Он вытащил из стола коробку, которую заметил еще при обыске, обрезал сигару и вспомнил, когда в последний раз курил.
Это было на балу у Киллроев.
Джеймс резко встал, и тут же на него уставились четыре пары глаз.
– Я оставлю вас на минутку. – Он быстро вышел из комнаты и прошел на крыльцо.
Закурив, Джеймс прислонился к каменному столбу. Лондонский свежий воздух. Он глубоко затянулся.
Открылась дверь, и в нее просунулась голова Стивена.
– Ты в порядке?
– Да, ступай к остальным, я скоро приду. Стивен нахмурился, но не стал спорить, и дверь опять закрылась. Джеймс все никак не мог разобраться в своих чувствах, не мог ясно мыслить. Не помог свежий воздух, не помогла сигара. Может быть, поможет скотч?
Он пошел прочь от дома, но остановился, вспомнив, что его пальто осталось в фойе. Надо постараться забрать его так, чтобы никто не заметил.
Джеймс не любил таиться, как трус, он просто не хотел прерывать их воссоединение, вот и все.
Он открыл дверь и вошел. Пальто лежало на столе. Сумятица еще не утихла, и все вещи были разбросаны. Джеймс подхватил пальто и подошел к кабинету. Ему захотелось заглянуть в приоткрытую дверь.
– О, Стивен, спасибо! Не могу сказать, как много это для меня значит.
Каллиопа обнимала Стивена. Джеймс видел, что по ее лицу текут слезы.
В груди его что-то надорвалось. Ему здесь не место.
Ничего не видя перед собой, Джеймс вышел излома и сел в карету. Ему был нужен скотч – большой стакан скотча.
Каллиопу наполняла любовь и грусть. Первый параграф первого письма – и она превратилась в лейку.
– Знаешь, благодари также Роберта. Это были совместные усилия. Бедняга храбро кинулся в лондонские притоны, чтобы раздобыть для тебя это письмо.
– Не сказал бы, что это такое уж приятное занятие, – заметил Роберт.
Внезапно Каллиопа нахмурилась: – Но почему тебе пришлось лезть так далеко за письмами моего отца?
– Когда дела пошли вкось, наши планы тоже пошли вкось. – Стивен покачал головой. – Бедняга Роберт обвинял Памелу, леди Солсбери, считал ее огнедышащим драконом с раздвоенным хвостом. А тут я еще пропал. Он поверил, когда ты сказала, что я уехал – прежде я часто неожиданно пропадал и возвращался.
– Ну, это как сказать, – проворчал Роберт.
Стивен улыбнулся:
– А в результате Памела добровольно отдала эти письма.
С улицы донесся знакомый стук отъезжающей кареты. Джеймс уехал. Уехал не попрощавшись. У
