раз женщине удалось рассмотреть выражение его лица. Она засмеялась:
– У меня нет на тебя видов, уверяю тебя! Этого не бойся. А вот что касается Маши… Почему ты никому не признаешься, что в тот вечер она ушла навсегда?
Несколько секунд длилось молчание. Валерий не сводил с нее взгляда, ожидая продолжения. В наступившей тишине за дверью послышался легкий скрип. Тамара подняла указательный палец и шепнула:
– Она там?
– Ты с ума сошла, – наконец пробормотал Валерий. – Ушла навсегда? Откуда же я знал…
– Она предупреждала об этом.
– Какой бред, Томка!
– Не совсем бред, – она говорила спокойно, почти ласково, и это заставляло его нервничать еще больше. – Вспомни, какой скандал вы устроили ей из-за камбалы. Не очень красиво, но очень типично.
Дверь слегка приоткрылась. Это можно было отнести за счет сквозняка, но Тамаре показалось, что в проеме мелькнуло что-то цветастое, похожее на полу халата.
– И тогда Маша пообещала вам, что вскоре уйдет отсюда навсегда. А во вторник в самом деле ушла.
– Это сплетни! – Лика не выдержала и вошла в комнату. Она остановилась перед диваном, смерила жениха выразительным взглядом – так, что тот отодвинулся в самый угол, подальше от бывшей жены. Тамара осталась сидеть на прежнем месте. Она благожелательно улыбнулась Лике:
– Почему же сплетни? Это чистая правда. Только вот, куда она собиралась уходить? Неужели не сказала?
– Представь, нет! – бросил Валерий.
– А вы даже не поинтересовались?
– Мама сказала так сгоряча, потому что обиделась! – опять вмешалась Лика. – Ну и что? Мало ли что мы друг другу говорили? Теперь будете утверждать, что я ее со свету сживала? Мы очень даже хорошо с ней жили!
– И все-таки, куда она могла уйти?
Лика не ответила. Она раскрыла дверцы старого шифоньера, извлекла оттуда нечто синее, поблескивающее (Тамаре показалось, что это было вечернее платье на плечиках) и светским тоном напомнила Валерию, что через полчаса они должны выйти – иначе опоздают в театр. После чего Лика с достоинством удалилась, прихватив с собой также обувную коробку.
Валерий шумно вздохнул, когда за ней закрылась дверь.
– Тома, ты напрасно ворошишь это дело, – страдальчески произнес он. – Мало ли что случается в семье? В тот вечер, во вторник, мама просто вышла погулять. Как тебя в этом убедить?
– Она ничего тебе не сказала?
– Ни слова. Просто сообщила, что идет подышать воздухом.
– А не сказала, что скоро вернется?
– Нет. И никаких вещей с собой не взяла. Только сумку, с которой всегда ходила.
– Но почему же она отправилась на Чистые пруды? Это слишком далеко от дома, чтобы сойти за простую прогулку перед сном!
– Не знаю почему! – Он нервничал и все чаще поглядывал на большие стенные часы. – Тома, мы опаздываем. Я все тебе сказал. Мама просто пошла погулять вокруг дома, как всегда…
– Зачем же она ловила машину?
Валерий схватил ее за руку. Прикосновение было таким неожиданным, что Тамара отшатнулась.
– Она села в машину? Ее кто-то видел?
– Да, есть свидетель. – Тамара попыталась освободить руку, но он сжимал ее крепко – почти до боли. Мужчина, видимо, не осознавал этого, потому что не заметил ее движения.
– Что за машина? Ее увезли? Заставили сесть?
– Да отпусти! – Она с трудом выкрутила запястье и растерла его. – Никто ее не заставлял, она села в машину сама. Может быть, Маша даже поджидала эту машину. Так или иначе, Валера, но в тот вечер она ушла надолго. Может быть, даже навсегда… Но вряд ли знала, чем все это закончится.
– И ничего, ничего не сказала! – пробормотал он, вскакивая и плотнее закрывая дверь. – Ей никто в тот вечер не звонил! Чем хочешь, клянусь!
– И ты даже представить не можешь, куда она могла поехать?
– Ты же сама знаешь, что у нее было мало знакомых. Разве что из библиотеки? Мама до последнего времени с кем-то там перезванивалась. Только не помню, с кем.
– Она была там год назад, – возразила Тамара. – И потом, зачем бы она поехала встречаться со старыми друзьями среди ночи? Кстати, кто из ее коллег жил рядом с Чистыми прудами?
Валерий нахмурился, пожал плечами. Сказал, что никогда не бывал в гостях у материных подружек – даже Тамара знала их лучше. Может быть, кто-то и жил в центре, в коммуналке. Что было бы неудивительно – все эти женщины были старыми коренными москвичками.
– Но что-то не помню, чтобы она с ними общалась, – сказал он, как-то украдкой раскрывая дверцы шкафа. – Ты меня сбила с толку. Она села в машину? Не знаю, что и думать. Теперь мне и самому кажется, что в последние дни мама была чуточку не в себе. Но она ушла не из-за этой проклятой рыбы, уж ты мне поверь! Да я и не дал бы ей никуда уйти, если бы знал…
– Подумай еще! – умоляла его Тамара. – Вспомни! Если не в тот день, так может, раньше были какие-то подозрительные звонки? Может, она с кем-то познакомилась и рассказывала об этом?
Валерий опять взглянул на часы – это был очень красноречивый взгляд, пропавший попусту. Без очков Тамара все равно не могла его оценить.
– Извини, но мне правда пора… Сто лет не были в театре! Говорят, хороший спектакль.
Женщина встала, грустно улыбнулась:
– Теперь ты свободный человек, самое время отдохнуть. Да ладно, – она заметила его протестующий жест. – Я не обвиняю тебя. Любить по заказу невозможно, даже собственную мать. И горевать по заказу тоже нельзя. Живи, как знаешь. Я только хотела узнать правду…
Валерий не ответил и принялся искать на полке чистую рубашку. Тамара вышла, не прощаясь. За ней по пятам следовала новая хозяйка квартиры, уже наряженная в искрящееся на груди темно-синее платье. Тамара надела очки, чтобы причесаться перед зеркалом в прихожей, и вдруг замерла. Обернувшись, она как завороженная уставилась на Лику. Та встретила ее взгляд – сперва вызывающе, потом недоуменно… А затем возмутилась:
– В чем дело? От меня-то вам что нужно?
– Платье… – пробормотала Тамара. – Это платье… Вы носите его?!
Лика на мгновение запнулась, но тут же собралась с силами и храбро ответила, что в своем доме делает что хочет. Не хватало еще, чтобы она обсуждала с кем-то детали своего туалета!
– Это платье я сама подарила Маше три года назад, на юбилей, – тихо произнесла Тамара. – Она надевала его раза два. Второй раз тоже в театр, как вы сейчас. Лучше бы вы его сняли!
Лика задохнулась. Она невольно коснулась бисерного шитья на груди – там, где платье было ей тесновато. А потом молча отворила входную дверь. Тамара оглянулась в сторону комнаты, где переодевался Валерий.
– Это он сказал, чтобы я взяла себе платье, – быстро проговорила Лика. – Мы не так богаты, чтобы покупать новые вещи! Это вы промышляете уроками и можете себе позволить, а я живу на свою нищенскую зарплату…
Тамара вышла. На улице, в машине, ее ждал Олег.
– На тебе лица нет, – посетовал он. – Не нужно было туда ходить, я же говорил!
– Господи, какая я была дура! – заявила Тамара, усаживаясь в машину. – С кем я жила, кого терпела! И как мне теперь стыдно… Представляешь, он отдал своей невесте мамины платья. Ее убили две недели назад, а сегодня они идут в театр, и Лика надевает единственное нарядное платье, которое осталось после Маши… Она бы и ее пальто нацепила, если бы оно не было прострелено!
Женщина, чуть не плача и разминая в трясущихся пальцах сигарету, поведала, что все приличные
