Ведь ты запросто мог продать ему эти карты и заработать двенадцать тысяч долларов!
Олег попросил не развивать эту тему. Он думал о последних словах, которыми обменялся с Семеном Федоровичем, и пытался понять – что означал тот отрицательный жест? Ведь они уже дошли до той черты, когда объясняются начистоту.
Беседуя со следователем, Семен Федорович держался корректно и весьма спокойно. Он признался, что не мог удержаться от искушения и не приобрести по случаю такую диковинку, как эти карты. Сам-то он никогда их в глаза не видел, но представлял, сколько за них можно выручить при перепродаже. Он так легко сознавался в том, что продажа совершалась в обход закона и без участия налоговой инспекции, что попытка сыграть именно на этой струнке окончилась полной неудачей.
– Я больше тридцати лет занимаюсь книгами и редкостями, – хладнокровно сказал букинист. – И не мне вам рассказывать, что такие сделки через кассу не совершаются. Чаще всего продавец не согласен засвечиваться. Ну и что? Я всегда покупал для себя самого, не для перепродажи. Если продавец согласен продать, я – купить, то к чему впутывать третьи лица? Я – коллекционер.
Его осторожно расспрашивали, кого он имел в виду, рассказывая продавцам карт про обокраденного коллекционера. Тут Семен Федорович даже начал улыбаться:
– Да нет никакого коллекционера.
– Нет?
– Нет и не было, – с ясной улыбкой подтвердил он. – Я это выдумал, чтобы они решили, что я покупаю не для себя. Привык подстраховываться, знаете ли… Потом обворуют, и поминай как звали…
– А саму книгу вы когда-нибудь видели? Знаете, у кого она находится в собственности?
Ответ был отрицательный. Семен Федорович даже дал представителям закона небольшую специализированную консультацию. Он признал, что «Театр земель» является такой редкостью, которую сложно встретить в первой попавшейся частной коллекции. Потому-то ему никогда не доводилось видеть всю книгу – ни целиком, ни частично. И он с жаром ухватился за предложение Олега продать карты.
– Но ведь он, кажется, ничего не предлагал? Напротив, собирался купить саму книгу через ваше посредничество?
Тот пожал плечами. Сказал, что молодой человек сделал слишком несерьезное предложение. Не верилось, что тот в состоянии купить подобную вещь, да и склонности у него другие. Так что сразу было ясно – тот желает не купить всю книгу, а продать ее часть. Просто не решается сказать об этом прямо. Семен Федорович рискнул вывести его на чистую воду и добился своего. Олег на продажу согласился.
– И все-таки, это вы сами предложили приобрести карты?
Семен Федорович это отрицал. Он напомнил, что не знал даже о существовании подобной редкости. Олег-де сказал о них первым, ну а вскоре последовало и ответное коммерческое предложение.
– А если он говорит, что я первым предложил купить у него карты – не верьте, – решительно сказал букинист. – Это он пришел ко мне в магазин и завел речь о той проклятой книге. Могу предоставить свидетелей – весь наш отдел.
– Однако вы назвали ему и его спутнице точное число вырезанных из книги карт. Откуда вы знали об этом?
Тот засуетился. Он сам назвал? Быть не может, оговорочка, это посетители сообщили точную цифру. Пять их было, пятнадцать или двадцать пять – ему в точности и сейчас неизвестно. С ним торговались, заманивали, набавляя цену, а теперь впутали в какую-то подозрительную историю.
Букинист был отпущен под подписку о невыезде. Когда он деликатно напомнил о конфискованных деньгах, ему сообщили, что они до поры до времени останутся приобщенными к делу в качестве вещественного доказательства.
– Ну вот… – проворчал Семен Федорович. Впрочем, он не казался слишком расстроенным и больше всего переживал за Кирюшу. По его словам, несчастный глухарь ничего не знал об этой неприятной истории, и мучить его грешно и нелепо.
Кирюшу удавалось понимать с большим трудом – от волнения его речь превратилась в набор бессвязных звуков. Это очень затруднило снятие показаний и в конце концов от него добились немногого. Он заявил, что о подобной книге отродясь не слышал (поскольку вообще ничего не слышит с самого рождения, и обмануть его проще простого). Просто Сеня на правах старого друга попросил, чтобы Кирюша разрешил встретиться с покупателями у него в домике. Избушку, предоставленную старичку в качестве мастерской Союзом художников, его друзья рассматривали как свою собственность. Он и согласился. Карт никогда не видел, точную цену им не знает, количества – тоже. Старик так разволновался, что его пришлось подвезти домой на служебной машине. Сам он вряд ли нашел бы дорогу – так отвык выходить в город.
Но еще больший переполох произвел неожиданный визит следствия в книгохранилище. Особенно, когда выяснилось, чем именно интересуются незваные гости. На этот раз на месте была сама Ирина Степановна. Она согласилась провести следователя в подвал, где молчаливая Александра нашла карточку в каталоге и сызнова отыскала заветную полку. Попутно она осведомилась, не случилось ли чего, зачем ищут именно эту книгу?
– А как по-вашему, что могло случиться? – дружелюбно осведомился следователь.
Та уклончиво ответила, что этой книгой уже интересовались – и совсем недавно. Под гневным взглядом своей начальницы она призналась, что с этой целью сюда явилась ее старая знакомая – сноха покойной Марии Игоревны Седенко.
– И ты провела ее сюда?! – взорвалась Ирина Степановна.
Александра резко ответила, что ни на миг не выпускала визитеров из поля зрения. Она просто оказала им любезность – вот и все должностное нарушение. Но если за него придется отвечать – она ответит. Лучше уж сразу во всем признаться. Однако следователь ее успокоил – никто не собирается ее преследовать по закону, хотя, конечно, инструкция была нарушена.
Книгу осмотрели, но отдать ее следователю для приобщения к делу возможности не представлялось.
– Тут ничего не вносят и не выносят без особого разрешения, – твердо сказала начальница. – В чем, собственно, дело? Пора бы вам объясниться! Это первый визит милиции на моей памяти!
В ответ попросили собрать для беседы весь наличный персонал хранилища. Среди сотрудниц оказалась также Леночка, которая очень всполошилась, когда прилюдно обнаружилось исчезновение из книги нескольких листов. Материальная ответственность падала на нее в той же мере, как и на остальных сотрудников – ничуть не больше, но вид у нее был такой испуганный, что это обращало на себя внимание. Александра стояла как громом пораженная, Ирина Степановна была бледна, но спокойна. А вот Леночка чуть не плакала и так дрожала, что ее пришлось вывести наверх и напоить валерьянкой.
А после женщина расплакалась.
– Что со мной будет, – приговаривала она в отчаянии, не слушая вопросов, сыпавшихся со всех сторон. – Что будет! Неужели меня посадят?!
И, только оставшись наедине со следователем – всех остальных он вежливо попросил выйти, – Леночка дала волю словам. Она клятвенно заверила его, что если бы хоть что-то подозревала, была бы во сто крат осторожнее. Но что она могла подозревать, когда к ней в гости явились две старые знакомые, одна из которых была ее бывшей начальницей, а вторая – лучшей институтской подругой!
Об этом визите в хранилище следователь уже слышал от Тамары и Олега. Леночка заверила его, что когда женщины спустились в подвал – освежить старые воспоминания, – она следовала за ними, и ни у той, ни у другой не было возможности что-либо вырезать из находящихся там книг.
– А уж из этой – тем более, – всхлипывала она. – Она же на самой верхней полке, этого за минуту не сделаешь…
– Почему вы думаете, что книга была изрезана именно тогда?
Она вовсе так не думает! Но к сожалению, вспоминает, что Нина мимоходом завела разговор о том, что в хранилище все очень переменилось. Как раз прошла очередная инвентаризация, и многие книги сменили места. Нина никак не могла разобраться во всех последних перемещениях – она ведь уволилась отсюда давно. Зато Мария Игоревна…
– Она уволилась не так давно, все знала досконально, прежде могла найти любую книгу с закрытыми глазами. Прошла по всем рядам, а в том ряду остановилась. Когда вы теперь туда зашли и полезли наверх, я это вспомнила… Господи!
