– Пусть-ка что-нибудь найдут!
Он оттолкнул от себя стол и подошел ко мне вплотную с таким угрожающим видом, что я еле удержался, чтобы не убежать.
– И передайте тем, кто мной интересуется, чтобы они оставили меня в покое, а не то… не то…
Он на минуту смолк и, едва переводя дыхание от бешенства, огляделся вокруг себя. Голос ему не повиновался. Вдруг он увидел стоявшую на столе бутылку с пивом, схватил ее и со всей силы бросил к моим ногам.
– Видите? – воскликнул он наконец и, с налившимися кровью глазами и вздувшимися жилами на лбу, резко повернулся ко мне спиной и вышел из кафе.
Я подождал, когда он уйдет, и подошел к Дольчепиано.
– Ну что? – встретил меня тот с улыбкой.
– Это он! – незаметно указал я глазами на отъезжавшего Саргасса.
– А как же alibi?
– Не знаю! – махнул я рукой. – Надо подумать… Все это очень странно!
Мы оба замолчали. Время шло. Солнце клонилось к западу.
– Что же вы все-таки думаете предпринять? – вывел меня из задумчивости Дольчепиано.
Я уже обдумал.
– Вернуться в Виллар, – ответил я, – и подождать завтрашних газет. Может быть, судебные власти уже успели открыть какие-нибудь новые данные. Возможно, что мне придется снова повидаться с Саргассом. Если удастся найти у него содержимое чемодана, он у нас в руках.
– Вы правы! – каким-то странным тоном произнес итальянец, – прежде всего надо найти пропажу.
– Покончим сначала с Вилларом, – заметил я. – Я хочу сам побывать на вокзале.
– Сегодня уже поздно, – взглянул он на часы. – Переночуем здесь, а завтра утром поедем.
Я принял это предложение и воспользовался свободным вечером, чтобы написать Софи Перанди и вместе с отчетом сегодняшнего дня лишний раз повторить ей, как я ее люблю.
Глава V
Билет второго класса
Рано утром Дольчепиано постучал в дверь моей комнаты.
– Вставайте, мистер Падди Вельгон! Пора вставать! Этот стук и, главное, произнесенное имя сразу заставили меня вскочить на ноги. Я как раз видел ужасный сон, будто меня обвиняли в самозванстве, и я уверял плачущим голосом:
– Я сделал это без дурного намерения, уверяю вас, господин следователь!
В эту минуту я проснулся и к большой своей радости увидел, что вместо следователя передо мной была подушка, которую я судорожно сжимал в своих руках.
Между тем итальянец все барабанил в дверь.
– Вы еще спите, мистер Вельгон? Я вас жду.
– Сейчас! Сейчас! – закричал я. – Велите подать кофе, я буду готов через пять минут.
Я соскочил с постели и стал поспешно одеваться. Несмотря на пословицу: «утро вечера мудренее», я и сегодня, как вчера, чувствовал себя совершенно сбитым с толку. Тем не менее я остановился на двух решениях. Во-первых, я буду продолжать начатые розыски, которые, видимо, влекут за собой благоприятный для Софи исход. Во-вторых, я напишу Кристини, что ввиду доказательств, явно свидетельствующих о наличности убийства, я отказываюсь от чести быть полезным обществу, возвращая все данные им мне на расходы деньги, за исключением потраченных мною на поездку двухсот франков. Таким образом, моя совесть будет спокойна.
Обрадованный этим решением, я вошел в кафе, где меня ждал Дольчепиано.
– Что же, едем в Виллар? – спросил он.
– Непременно! – ответил я, наливая себе кофе.
– В таком случае я предложу вам оставить автомобиль здесь и поехать с пятичасовым поездом. На поезде 10 ч. 20 м. мы уже вернемся назад. Таким образом, у вас будет достаточно времени допросить, кого хотите, не говоря уже о том, что в дороге всегда можно получить какие-нибудь полезные сведения.
Это было правильно, и я согласился.
– Я только напишу письмо, – сказал я.
Спросив чернила, я написал письмо и, вынул из кармана деньги, положил их в конверт.
Дольчепиано бесцеремонно прочел все, что я писал.
– Как! – воскликнул он, даже не стараясь замаскировать свое любопытство. – Вы уже сдаетесь?
– Ничуть! – сухо ответил я. – Я только сознаю, что, ввиду доказанности убийства, не могу быть полезен обществу и поэтому возвращаю деньги, за исключением суммы, которая никому не может показаться преувеличенной.
– Вы слишком щепетильны. Оставьте все деньги себе.
– Ни за что, – воскликнул я. – Я хочу быть свободным, чтобы ничто не мешало мне заняться этим
