Я вскрикнул от ярости.
– Я отплачу вам тем же! – чуть не задохнулся я от волнения.
– Возможно! – холодно ответил он. – Но не думаю, чтобы вы сделали это удачнее меня.
В эту минуту в дверях купе показался агент.
– Чем могу служить? – спросил он, поднося руку к кепи.
– Помогите мне забрать этого молодца, товарищ! – сказал Дольчепиано.
– А что, сопротивляется? – улыбнулся агент, беря меня под руку.
– Ничего подобного! – воскликнул я. – Я готов сейчас же следовать за вами при условии, что вы прихватите с собой и этого господина.
Я указал головой на итальянца.
– Не бойтесь! – произнес тот шутливым тоном. – Я никогда не бросаю на произвол судьбы своих друзей.
Он взял меня за другую руку.
– Пойдемте, мистер Падди Вельгон. В добрый путь! Довольно вы разыгрывали из себя сыщика, теперь сыграйте роль вора.
Как ни было мне тяжело в эту минуту, я не мог не признаться самому себе, что эти слова удивительно подходили к моему настоящему положению. Увы! если я находился теперь в Марселе, с закованными в кандалы руками, сопровождаемый довольно-таки нелестным для моего самолюбия эскортом, этим я обязан только одному своему желанию разыграть из себя сыщика. Таким образом, поддерживаемый с одной стороны Дольчепиано, с другой – агентом, я вышел из вагона и прошел, сопровождаемый недоброжелательными взглядами любопытных, к выходу.
Около самых дверей мы встретились лицом лицу с каким-то господином, в котором я сразу заподозрил инспектора полиции. Он остановил нас и обратился к Дольчепиано:
– Приказ об аресте?
Передо мной блеснул луч надежды. Допрос, какой бы он ни был, должен выяснить положение вещей, тем более, что я буду иметь возможность рассказать всю правду.
– У меня нет его, – лаконически ответил итальянец, не теряя присутствия духа.
– Каким же образом?.. – нахмурил брови полицейский.
– Я объясню главному комиссару, к которому я и направляю арестованного.
– Хорошо! – согласился тот. – Сопровождайте! – приказал он агенту, поворачиваясь к нам спиной.
– Ничего! – пробормотал я. – Подождем. Поговорим у комиссара. Там уж волей-неволей, а придется меня выслушать.
Мы вышли с вокзала.
– Приведите экипаж! – приказал агенту Дольчепиано. – Я за него плачу.
Агент послушно исполнил приказание, и несколько секунд спустя мы уже ехали по улицам Марселя.
Само собой разумеется, я не спускал глаз с итальянца, следя за каждым его движением. Но он вел себя вполне корректно и переезд с вокзала в комиссариат совершился без всяких инцидентов. По прибытии туда, агент ввел меня в приемную, между тем как Дольчепиано прошел прямо в канцелярию главного комиссара.
Минут десять спустя, он вышел оттуда в сопровождении пожилого, разукрашенного орденами, господина, при виде которого агент вытянулся в струнку.
– Господин главный комиссар! – обратился ко мне итальянец, и по губам его скользнула улыбка.
Ловким движением руки он мгновенно снял с меня наручники.
– Милостивый государь, – обратился ко мне вошедший, – вы можете вполне довериться господину Дольчепиано, и все, что вы от него услышите, – сущая правда.
Я не верил своим ушам.
– Я прибавлю еще два слова от себя, – сказал итальянец. – Я даю торжественное обещание арестовать здесь, на этом самом месте, не позже, как через три часа, виновника исчезновения господина Монпарно, и надеюсь, дорогой мистер Вельгон, что, имея в виду данную мне господином комиссаром аттестацию, вы не откажетесь оказать мне свою помощь!
Глава XIII
Доказательства преступления
Я был до такой степени поражен словами главного комиссара и не менее изумительным заявлением Дольчепиано, что буквально не был в состоянии связать ни одной фразы. Все мысли мои спутались. Я пробормотал несколько отдельных слов, которые, видимо, были приняты комиссаром за согласие на предложение итальянца, так как он пожал ему руку и вышел из комнаты, покровительственно кивнув мне головой.
– Итак, до вечера! Желаю успеха! – сказал он уже в дверях.
Дольчепиано взял меня под руку и вывел из комиссариата. Я не сопротивлялся. Он снова был в отличном настроении духа и старался быть со мной как можно любезнее.
– Надеюсь, что все бывшие между нами недоразумения окончились, дорогой мистер Вельгон, – весело произнес он. – Вы не должны сердиться на меня за мое немного суровое обращение с вами. У меня не было
