Зашевелился разбуженный вознёй Лукашевич. Не отрывая голову от подушки, он взглянул на фосфоресцирующий циферблат своих наручных часов и пробормотал сонно:
— Господи, шесть часов! Вы там все обалдели, что ли?
— Молчи, сухопутный! — оборвал его грубый голос, и ночные визитёры навалились теперь уже на Лукашевича.
Через минуту всё было кончено, и двое неизвестных остановились, тяжело дыша и утирая трудовой пот.
— И чего это я согласился участвовать в этой идиотской затее? — спросил сам себя один из них.
— Ладно тебе, — откликнулся другой. — Раньше надо было думать. А если б отказался, Василий искупал бы тебя вместе с остальными.
Стуколин, слушавший всё это, внутренне похолодел.
«На „Варяге“ заговор! — мелькнула паническая мыслишка. — Перетопят нас в мешках, как котят, захватят крейсер и дёрнут на нём в Америку. Блин, получается, я проспал собственную смерть!» Он снова замычал и заворочался, но верёвки держали крепко.
— Смотри, вырваться пытается.
— Ха, а ты не пытался бы?
— Страшно ему, наверное…
— Аж жуть. Ладно, кончай трепаться — берём первого и понесли.
Под совместное мычание пленённых пилотов, ночные визитёры подхватили Лукашевича на руки и, покряхтывая, выволокли из каюты.
Когда за ними закрылась дверь, Стуколин попытался собраться с мыслями. Алексею уже не поможешь, но нужно хотя бы попытаться спасти себя и корабль. Он принялся интенсивно изгибаться, но добился только того, что свалился на пол, при этом больно ударившись головой. В этом неудобном положении он пролежал не меньше четверти часа — время Алексей всегда определял довольно точно, и ни стресс, ни чрезвычайные обстоятельства не могли его сбить. Потом дверь снова открылась, и в каюту вошли давешние визитёры.
— Ты посмотри, — услышал Алексей. — Наш Монте-Кристо пытался сбежать.
Второй из визитёров хихикнул:
— Не очень-то у него получилось.
— Ладно, хватит издеваться над человеком — понесли.
Стуколина подхватили на руки и довольно небрежно, прикладывая к углам и косякам, поволокли по коридорам крейсера.
«Ну вот и всё, — подумал Алексей. — Отлетался. Господи, и почему я неверующий и даже помолиться не умею?» Через некоторое время он понял, что его тащат наверх — на полётную палубу. Это породило надежду. Если заговорщики хотят без шума покончить с личным составом авиагруппы, то им следовало бы воспользоваться каким-нибудь другим путём — полётная палуба просматривается насквозь и контролируется ночной вахтой. Но похитители, сопя от напряжения и, видимо, не догадываясь о соображениях Алексея, продолжали волочить его наверх.
По тому, как разом стало свежо, Стуколин понял, что они на палубе. К своему удивлению, он услышал громкие голоса и жизнерадостный смех.
«Ёрш твою медь, — подумал он. — А ведь поживём ещё!» Его пронесли шагов двадцать, бросили на палубу, сорвали мешок и скотч. От яркого света, ударившего в глаза, — солнце в этих местах встаёт рано — Алексей на секунду зажмурился. А когда открыл, то обнаружил, что палуба переполнена народом — казалось, сюда собрались все члены команды «Варяга» от старших офицеров до рядовых моряков. На самой палубе из брезента была сооружена огромная ванна, заполненная океанской водой. И в этой ванной уже пребывали пилоты авиагруппы в полном составе. Нельзя сказать, чтобы у них был особо жизнерадостный вид, но и явного протеста они не выказывали.
«Да это же Праздник Нептуна! — догадался Стуколин. — Экватор! Как же мы проморгали?» К Стуколину подошли два моряка, одетые довольно причудливо — в намотанные на голое тело зелёные тряпки, с ластами на ногах. Моряки споро развязали Стуколина и под всеобщий свист и улюлюканье забросили в ванну к остальным. Алексей погрузился с головой, но сразу вынырнул, отплёвываясь.
— С добрым утром, — сказал Лукашевич, оказавшийся рядом.
— Вот сволочи, — охарактеризовал происходящее Стуколин. — А я уж решил, что на «Варяге» мятеж.
— Не один ты, — усмехнулся Лукашевич. — Серёга своих «тритонов» знаешь как отделал.
К друзьям подгрёб Золотарёв. Лицо его слева украшала свежая ссадина, губы распухли, но вид он имел самодовольный.
— Эх вы, доходяги! — сказал он. — С какими-то субтильными мореманами справиться не сумели.
— Но результат-то один, — заметил уязвлённый Стуколин.
— Я сюда по доброй воле влез! Не то что вы. Почувствуй, блин, разницу!
— Так, — Стуколин огляделся вокруг. — Костю вижу… Барнавели тоже тут… и писатель… А где наши спецназовцы?
— К ним просто так не войдёшь, — пояснил Золотарёв. — У них круглосуточный пост и оружия полный рундук. Если захотят участвовать, сами выползут.
Тут моряки, одетые тритонами, расступились, и к ванне приблизилось «чудо гороховое» — Нептун. Из нормальной одежды на нём были только тельняшка и трусы до колен, остальное — распущенные и выдержанные в зелёной краске бинты, изображающие водоросли, борода из мочалки, корона из латуни — были заготовлены специально к празднику. Узнать его под этим нарядом было довольно затруднительно.
— Что за шум? — спросил Нептун густым басом. — Что за переполох в царстве моём?
— Поймали нарушителей, ваше величество, — доложил один из «тритонов», в котором Стуколин опознал Мстислава Губанова. — Экватор пересекают, а даров не преподносят.
— Как так? — Нептун нахмурил брови. — Непорядок.
— Вот и мы думаем, что непорядок.
— Что же вы, путешественники? — Нептун снова повернулся к сидящим в ванне пилотам авиагруппы. — Законы морские не цените? Меня, царя всех морей и океанов, водоёмов больших и малых, не уважаете? А как утоплю?
— Рэкетир, блин, — тут же обозвался Золотарёв.
— Кто это сказал?!
«Тритоны» засуетились, выволокли Сергея из воды и бросили его на колени перед Нептуном.
— Кто таков? — грозно осведомился морской царь. — Почему непочтителен?
— Капитан Золотарёв, — представился Сергей. — Сроду был непочтителен к дутым авторитетам.
— Ах ты, охламон! — рассердился Нептун. — Кого ты «дутым» назвал? — и под одобрительные возгласы «тритонов» начал охаживать Золотарёва палкой, играющей роль трезубца.
— Ай, ай! — запричитал Сергей визгливым голосом. — Больше не буду, ваше величество!
— То-то же, — удовлетворился Нептун. — Ну сказывай, капитан, на каких кораблях ходил, по каким морям или океанам?
— По воздушному океану, ваше величество! — Золотарёв в карман за словом не полез.
— Это где такой? Почему не знаю?
— Знаете, ваше величество. У вас над головой.
Нептун, задрав голову, посмотрел в небо.
— А, так ты подданный моего японского кореша Камикадзе? — обрадовался Нептун. — У вас, мне утопленники рассказывали, какая-то заварушка с Дядюшкой Сэмом была — чем дело-то кончилось?
— Без бородатого анекдота шагу ступить не могут, — булькнул сидящий в ванне Кадман.
Его тоже вытащили из постели, и был он совсем голый и синий от холода. Без одежды «акула пера» производила довольно непрезентабельное впечатление, отличаясь от остальных худосочностью и слаборазвитой мускулатурой. Но самоуверенности у него при этом не убавлялось.
— Проиграли мы, ваше величество, — отвечал Золотарёв. — Вчистую.
— Что ж вы, соколы? Посрамили, получается, кореша моего?
