Фокин, отличавшийся фотографической памятью, действительно признал своего агента, но, как и положено профессиональному разведчику, никак своего знакомства не определил.
— Как мы можем быть уверены, что конфликт исчерпан?
— Мы получили шифрограмму из Госдепартамента. Нас опередили. В начале года мимо этих мест проходил эстонский теплоход «Таллинн». С него высадилась небольшая группа, целью которой было отыскать тайник и забрать то, что там находилось. Теперь этот предмет находится в Эстонии.
— Почему вы недоговариваете? — резко спросил Громов. — Что это за ужимки? «То, что там находилось»… «Предмет»…
— А я не знаю, что находилось в тайнике, — признался Санчес.
По всему, русский подполковник был шокирован открывшимся обстоятельством.
— Вы… — он замялся, подыскивая слова, — вы не знали, за что сражаетесь?
— Я сражался за свою страну, — ответил Майкл просто. — Я больше ничего не умею, кроме как сражаться за Америку.
— Вы думаете, мы вам поверим? — влез вдруг в беседу парень в дымчатых очках и полушубке не по росту; по-английски он говорил с ужасным акцентом, но понять его всё-таки было можно. — Поверим вашим словам? Как вы докажете, что предмета у вас нет?
Санчес закусил губу. Он как-то не задумывался на эту тему и теперь не знал, что ответить.
Положение спас Джонсон из Госдепартамента. Он выступил вперёд и указал на лысого в «сутане»:
— Этот человек подтвердит наши слова. Копья здесь нет.
Лысый помолчал, глядя на Джонсона в упор, потом спросил:
— Ваш псевдоним — Ладон, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь.
— Как же вы проморгали, Ладон? Это ведь был не просто артефакт — это был Предмет Силы.
Джонсон нахмурился и ответил ворчливо:
— Вы тоже проморгали, Антей, и не вам наставлять меня.
К счастью, этот обмен уколами, непонятный для остальных, быстро завершился.
— Я подтверждаю! — заявил лысый. — Здесь предмета больше нет. Его следует искать в другом месте.
Сказав так, он повернулся спиной и пошёл к вертолёту.
— Ещё неделю назад не поверил бы, — произнёс подполковник, глядя ему вслед. — Но после вчерашнего приходится верить… О'кей, господа, — он снова повернулся к парламентёрам. — Я принимаю ваши условия и обещаю, что мы не будем применять оружие. Кстати! Вы, как я вижу, находитесь в тяжёлом положении. Мы могли бы оказать посильную помощь…
— Буря приближается, — невпопад сказал Санчес. — Вам нужно решить, остаётесь вы или уходите.
— Вы уверены, что вам не нужна наша помощь? — повторил свой вопрос Громов.
— Да, мы уверены, — ответил кэптен, пряча взгляд. — Мы справимся сами…
ЭПИЛОГ
НОВОЕ ЗАДАНИЕ
(Ржевка, Санкт-Петербург, июнь 2000 года)
Машину пришлось оставить задолго до аэропорта — хмурый сотрудник ГИБДД махнул жезлом, и Лукашевич, тормознув, свернул к обочине.
— В чём дело, командир? — Стуколин, расположившийся справа на заднем сидении, высунулся в приоткрытое окно.
— Слепые, что ли? — грубовато отозвался автоинспектор. — Сами не видите? Дальше проезда нет.
Дальше действительно проезда не было. И хотя какие-то автомобили, отчаянно сигналя, пытались продвигаться в сплошном потоке людей, идущих по узкой «шоссейке», овчинка явно не стоила выделки — быстрее было добраться пешком.
Трое друзей и Кирюша выбрались на асфальт.
— Хорошо хоть пиво заранее взяли, — высказался Стуколин. — Не так скучно идти будет.
— А тебе в нашей компании скучно? — подначил Лукашевич.
— Ещё как! — Стуколин ухмыльнулся. — Я за три месяца от вас просто устал.
— Ну и не ездил бы, — сказал Громов. — Без тебя обошлись бы.
— А шоу? Раз в жизни на шоу посмотреть!..
— Ну ты даёшь, — засмеялся Лукашевич. — Истребителей, что ли, никогда не видел?
— Зато какой повод!
На самом деле поводом стало пожелание, ясно высказанное Громовым-младшим, который, вычитав где-то о готовящемся авиа-шоу (первом в Петербурге, по утверждению рекламы), немедленно потребовал туда себя отвести. Громов-старший возражать не стал: он был в отпуске и мог себе позволить потратить субботний день (самый горячий в смысле «вывоза басурман») на лёгкое развлечение с оттенком ностальгии. Приятели же навязались случайно — собирались зайти с визитом и бутылкой, но, прослышав об авиа-шоу, изъявили желание присоединиться. Константин сначала хотел отказать им, мотивируя это тем, что «вы, ребята, снова напьётесь и сына мне дурным примером испортите», но потом подумал и понял, что эти двое всё равно притащатся на Ржевку и будут искать их по аэродрому и окрестностям, да и Кирюша был рад, узнав, что дяди Лёши готовы присоединиться к компании. Так и поехали вчетвером.
Друзья влились в людской поток, продвигающийся к Ржевке. Казалось, на авиа-шоу пришли поглазеть представители всех слоёв населения современного Петербурга. Здесь можно было увидеть и папаш с детьми, и целующиеся на ходу парочки, и байкеров в коже и заклёпках, и бритоголовых крепышей в малиновых пиджаках, и старичков-ветеранов при орденах и планках, и офицеров всех мастей, и просто молодых ребят с блеском в глазах от предвкушения необычайного зрелища. Такое количество самого разнообразного народа подтверждало: не угас ещё в России интерес к небу и авиации, не угас — а значит, не всё ещё потеряно, будет и на нашей улице праздник.
Впереди над деревьями появился вертолёт «Ми-8», из него вдруг высыпались парашютисты, раскрыли свои разноцветные парашюты и, сблизившись друг с другом, составили в ярком чистом небе российский триколор.
— Красиво, — оценил Лукашевич. — И символично.
Друзья промолчали: каждый думал о своём. Стуколин вздохнул, достал из сумки, которую нёс на плече, бутылку пива, открыл её о торчащий прямо у дороги стальной штырь и приложился к горлышку.
Вскоре справа и слева от шоссейки стали попадаться деревенские домики с палисадниками и огородами, за заборами прохаживались куры, сидел на насесте петух — деревня деревней. Ограждение вокруг лётного поля стало видно ещё через километр. К тому времени парашютисты отработали своё, в небо поднялись первые легкомоторные самолётики и принялись выписывать петли, демонстрируя публике чудеса высшего пилотажа.
Компания из трёх взрослых и одного ребёнка подошла к покосившимся воротам аэропорта «Ржевка». Слева у дощатого домика, где находились кассы, толпился народ.
— М-да, — изрёк Стуколин. — И не подумаешь, что авиа-шоу. Где информационные плакаты? Где газировка, сахарная вата и хот-доги? Где столики с сувенирами?
Он был прав. То, что на Ржевке происходит действо, называемое во всём остальном мире звучным термином «авиа-шоу», подтверждали только вьющиеся над головой «пилотажки». Впрочем, один лоток с сувенирами через некоторое время обнаружился — там продавались флажки с эмблемой российских ВВС и, что характерно, модели американских истребителей F-14 и F-16.
— Пойдём туда? — спросил Стуколин, кивая на ограждение, за которым скрывалось лётное поле. — Билет, говорят, семь червонцев стоит.
— Разве дело в деньгах? — на лице Громова-старшего читалось сомнение. — Кирюша, — обратился он к сыну, — ты туда хочешь?
Кирюша посмотрел на толпу, на небо, снова на толпу, и покачал головой.
— Неохота, пап, — сказал он. — Чего нам в этой толкучке делать?
— Слова не мальчика, но мужа! — одобрил Стуколин. — Куда двинемся?
