потеряв к нему всяческий интерес:
– Хорошо, унтер-офицер, вы свободны. Можете идти.
Недоумевающий Дайлин отдал честь, переглянулся с командиром и вышел. А Рустам остался и провел в этом холодном подвале, набитом трупами, еще несколько часов.
За все это время к нему обратились только однажды. Серые куртки вытащили из общей груды одно из тел и положили его перед ним.
– Вы знаете, кто это? – спросил у Рустама Злотарь.
Замерзший Рустам скользнул по скованному трупным окоченением телу раздраженным взглядом, отметив застывший сгусток крови на левом виске, и равнодушно пожал плечами:
– Это капитан эльфийских лучников. В первый день штурма он смог подняться на южную от ворот куртину и даже водрузил на ней свое знамя. Правда, закончилось это для него плачевно, первый сержант нашей первой сотни разбил ему голову. И сделал это весьма вовремя.
Злотарь с сожалением покачал головой:
– Это не просто капитан эльфийских лучников, сэр Рустам. Это капитан Лиамарэль, один из любимцев генерала Риталя. И он очень многое смог бы нам рассказать, если бы кое-кто догадался взять его живым. Понимаете, о чем я?
И вот тут-то Рустам вспылил, что было совершенно непозволительно, глупо и к тому же весьма опасно, учитывая, с кем он разговаривает. Но он слишком много времени провел, поневоле разглядывая страшные последствия боевых действий своего полка, и это не могло на нем не сказаться.
– Взять его живым, говорите? – переспросил он срывающимся голосом. – Взять его живым?! У меня сто двадцать семь убитых в полку, господин Злотарь. Сто-о два-дцать се-мь убитых! Из них восемьдесят четыре в первый же день. А из этих восьмидесяти четырех – сорок три бойца погибли на южной куртине, пытаясь сбросить этого долбаного Лиамарэля и его гребаных лучников! Унтера первой и двух его сержантов изрубили в клочья в одной из таких попыток. А вы тут мне говорите, что я должен был взять этого говнюка живым?! А почему бы вам самому не подняться на стены и не попытаться это сделать?! Было бы очень интересно посмотреть!
Серые куртки оторвались от работы, слушая, как костерят их начальника. Писари неодобрительно покачали головами. Взгляд же Злотаря неожиданно потеплел, и толстяк коротко кивнул подобравшимся целителям. Тогда Дементос шагнул вперед и быстро провел ладонью по напряженной спине дрожащего от ярости Рустама. Злость сразу же погасла, испарившись невидимым паром. Плечи у Рустама сгорбились и сжались, он стал чем-то похож на сдувшийся воздушный шарик, заброшенный детьми после шумного праздника. В груди стало пусто и противно, он покачнулся, и Дементос придержал его, обхватив за плечи.
– Не будем ссориться, капитан, – примирительно сказал Злотарь. – Просто имейте в виду: если в будущем представится возможность взять живьем вражеского офицера – сделайте это. А на сегодня вы свободны. Спасибо за оказанную помощь.
Рустам нашел в себе силы качнуть головой и позволил Дементосу вывести его из подвала.
– Спокойно, сэр Рустам. Спокойно. Мы на одной стороне и делаем общее дело, просто каждый из нас делает это по-своему, – успокаивающе сказал графский целитель, проводя перед его лицом раскрытой ладонью. – А сэр Злотарь – отличный специалист, один из лучших в своем деле, уж вы мне поверьте. Его слова вовсе не содержали в себе злого умысла, и он конечно же не хотел вас обидеть, это была просто досада профессионала, высказанная вслух. На которую вы, сэр Рустам, отреагировали непозволительно жестко. А сейчас успокойтесь и расслабьтесь. – Дементос сжал кулак и сделал резкий жест, словно стряхивая прилипшую к руке грязь на землю. – Ну как, полегчало? – спросил он участливо.
Рустаму и впрямь полегчало. То ли свежий воздух и солнце были тому причиной, то ли действия целителя, а скорее всего, все это вместе взятое. Голова прояснилась, муть сгинула почти бесследно, а душа очистилась.
Вместе с облегчением пришло и запоздалое раскаяние.
– Мне жаль, что я так глупо сорвался, – буркнул Рустам, стараясь не смотреть в сторону целителя.
– Я знаю, – мягко ответил Дементос. – И он это знает, – целитель качнул головой в сторону подвала, – так что можешь не волноваться, его это не задело, все в порядке.
Дементос махнул рукой на прощание и скрылся в подвале, его присутствие там по-прежнему было необходимо. Рустам глубоко вздохнул, прищурившись посмотрел на солнце и поспешил поскорее уйти от этого мрачного и холодного места, где хмурые люди в серых куртках старались «разговорить» чужих мертвецов.
– Готовьте фею, – отрывисто бросил барон Винроэль своим помощникам.
– Фею? – удивленно переспросил пожилой эльф, ответственный за магическое оснащение.
– Я что, должен повторять свои приказы? – с холодной яростью осведомился барон.
– Нет, ваша милость. Простите меня, ваша милость, – залепетал попавший под горячую руку эльф. – Фея будет готова в течение часа.
– Хорошо. – Барон взмахом руки отпустил его. – И принесите мне все данные по лондейлской агентуре. Все, какие только есть. Будем думать.
Фея – маленькое, изысканное создание. Точеные ножки, хрупкие руки, стройная фигурка, прозрачные сильные крылышки – десять сантиметров изящества, испорченного уродливой головой насекомого с огромными фасеточными глазами.
– Она готова? – спросил барон у проводника фей, молодого эльфа с затуманенным взглядом.
Проводник прижал нос к стеклянной колбе, в которой сидела фея, и закрыл глаза. Фея, повернув к нему свою страшную головку, качнула длинными чувствительными усиками. Проводник открыл глаза, поощрительно улыбнулся фее и кивнул:
– Да, ваша милость. Можете диктовать послание. – И он осторожно передал колбу с феей в руки барона, после чего сразу отошел в сторону на положенные десять шагов.
Послание, заложенное в фею, ее проводнику знать необязательно.
Барон поднес фею к глазам и прошептал активизирующие слова, фея вздрогнула и, с интересом посмотрев на барона, склонила голову набок. Барон продиктовал послание и тихо прищелкнул языком, фея в ответ качнула усиками и, словно очнувшись от сна, подскочила и, затрепетав крылышками, повисла в воздухе. Колба в руках барона загудела и завибрировала. Увидев это, проводник вернулся и, взяв колбу, сорвал с нее запечатанную крышку. Фея вылетела, сделала в воздухе изящный пируэт и села на край колбы. Проводник несколько раз забавно фыркнул, налаживая с феей более прочный контакт, и повернулся к барону.
– Я готов. – Голос его прозвучал неожиданно скрипуче и безжизненно.
– Маршрут помнишь? – спросил барон.
Проводник молча кивнул, ему стало трудно разговаривать.
– Тогда вперед, – приказал барон и скрестил на удачу пальцы.
Фея сорвалась с колбы и кругами устремилась ввысь, через несколько мгновений она скрылась в ночной темноте. И только проводник, сидя на корточках и странно покачиваясь, поддерживал с ней контакт.
Теплые потоки воздуха, высота, свобода… Опьяненное радостью маленькое тельце феи, повинуясь взмахам сильных изящных крыльев, резвилось в воздухе причудливыми виражами. Все выше и выше, все свободнее и свободнее. От тысячи земных огней к мириадам звезд. Если бы у феи были человеческие глаза, она бы заплакала. Блаженные минуты полета, первые минуты полета в ее странной жизни.
Однако свобода быстро наскучила маленькой фее, наскучила буквально за считаные минуты. Этому искусному магическому созданию нужна была цель, в ее крохотное тельце было изначально заложено огромное чувство долга. Фея заметалась в воздухе, взбудораженная отсутствием душевной целостности, чувство долга лишало ее покоя и обретенной было радости.
Тоненькая, невидимая нить, связывающая ее сознание с сознанием эльфийского проводника, пришла ей на помощь. Разум проводника дал ей цель и наполнил ее существование смыслом.
– Я помогу тебе, я покажу тебе путь, – прошептал фее проводник.
– Веди. Я буду твоими глазами, я буду твоими крыльями, – ответило ему ее сознание.
Переполненная вернувшейся радостью, фея заложила красивый замысловатый вираж и стрелой
