лакеям никого не пускать, и, несмотря на раздававшиеся изнутри звуки драки, слуги выполнили приказ.
Как только дверь открылась, все ринулись внутрь посмотреть, что произошло. Справа неподалеку Кенан заметил Типтона, который заслонял проход сэру Томасу Бедгрейну и что-то оживленно обсуждал с тестем, пока оба не заметили их. Сэр Томас поднял густые седые брови и с удивлением посмотрел на Невина. Он что-то прошептал на ухо зятю.
Кенан насторожился. Он был уверен: Бедгрейн устроит скандал, который ему будет трудно замять, когда вокруг столько свидетелей.
Типтон решил подойти к ним. Казалось, их присутствие здесь его не удивило.
– Разнесли там все в пух и прах, а нам ничего не оставили?
Лицо его не выражало никаких чувств, но Кенан услышал в голосе нотку одобрения.
– Что спорить о не существовавшем пари? – Типтон сверкнул глазами.
– О не существовавшем пари? – На пару секунд он задумался. – Жаль, что я не видел вас на ринге, мистер Милрой. Меня восхищают ловкость и тонкость ума.
Кенан посмотрел на свои пальцы: костяшки начинали опухать. Он кивнул в сторону двери:
– Эти… игроки наживаются на слабых. Однако они недооценили уличного бойца в ярости.
Было видно, что сэр Томас Бедгрейн отнюдь не расположен приносить благодарность человеку, которого он невзлюбил с первого взгляда. Но дело было не только в этом. В таком состоянии Кенан заткнул бы старику глотку его благодарностью и туда же отправил бы пару его зубов.
Видимо, что-то во взгляде Милроя выдавало его жестокие мысли. Но вместо того чтобы развернуться и уйти, Бедгрейн принял вызов.
– Между нами еще не все разрешено, мистер Милрой, – предупредил сэр Томас.
Никакой благодарности. Отлично. Так было лучше, – А кто сказал, что разрешено, сэр?
Глава 17
Домой Дрейк приехал в три часа ночи. Он расстался с Милроем у клуба. Под влиянием чувств он решил поехать вместе с ним к этим великосветским сплетникам. Его выворачивало наизнанку при мысли, что судьба Уинни в их руках. Кенан был прав: то, что он промолчал о пари, втянуло ее в эту беспощадную игру. Невин был готов на все, чтобы искупить свою вину.
Странно, но он не жалел, что был заодно с человеком, которого должен был ненавидеть с самого рождения. Сильный и уверенный в себе, Кенан Милрой был опасным противником. То, как он обошелся с врагами, доказывало, что со своим новоявленным братцем он тогда проявил сдержанность.
Сегодняшнее происшествие открыло Невину глаза на правду, которую ему трудно было принять: Милрой любил Уинни Бедгрейн. Хотя сам он не говорил об этом, но не испугался ненависти пятерых джентльменов, решив оградить ее от сплетен. Дрейк представить себе не мог, что его сводный брат способен на донкихотские поступки.
Открыв дверь, Дрейк замер на месте. В доме было слишком оживленно. В холле и других комнатах горели свечи. До него доносились какие-то голоса, и он подумал, что отец снова переполошил весь дом, устроив очередную пьяную оргию. Мать наверняка сидела где-нибудь наверху и проклинала это бесстыдное чудовище. Дрейк хотел было захлопнуть за собой дверь и пойти искать другое пристанище. Но из чувства долга все же нехотя сделал шаг на первую ступеньку.
Сверху появилась служанка. Увидев хозяина, она широко раскрыла глаза.
– Милорд! – Развернувшись, она исчезла из виду и закричала: – Мэм! Он здесь!
Послышались взволнованные женские голоса. Невин бросился вверх по лестнице, переступая через ступеньки. Наверху его ждала мать. На герцогине была длинная простенькая белая ночная рубашка. Темные волосы с седыми прядями лежали на плечах, чепчика на голове не было. Сын привык видеть ее безукоризненно одетой, прячущей чувства под холодной маской терпения.
Дрейк перепрыгнул через ступеньку, взял ее за руки и тряхнул.
– Что случилось?
– Рекстер мертв.
Не желая верить в это, Дрейк что-то пробурчал, отпустил мать и направился к двери спальни отца.
– Когда его принесли домой, я вызвала врача, – рассказывала Рей. – Он был такой бледный, а рана… – Вздрогнув, она остановилась у двери, отказываясь входить в комнату.
Рядом с отцом стоял пожилой господин и вытирал руки. Другой, помоложе, лет сорока пяти, прислонился к стене со скрещенными на груди руками. Он был в синей униформе и красном жилете, которые носит конный патруль.
– Милорд, мое имя доктор Мур. А вы, как я понимаю, сын герцога? – спросил пожилой господин, у которого от усталости в столь поздний час уже садился голос.
Дрейку чуть не стало дурно, когда он увидел на подушке у головы отца сгусток крови.
– Он жив?
– Он уже был мертв, когда этот джентльмен (он показал на второго мужчину) нашел его.
– Мои соболезнования, милорд, – сказал тот, выпрямляясь. – Недалеко от «Серебряной змеи» я увидел, как над ним склонялись двое. Я окликнул их, и они сбежали, прихватив с собой его пальто и ботинки.
– Он вам… – Дрейку было тяжело говорить. Он откашлялся и продолжил: – Он успел рассказать вам, что случилось?
– Нет, милорд. Некоторые посетители слышали, как я кричал, и подбежали ко мне. Кто-то опознал герцога, и я смог привезти его тело домой.
