- Ничего, если я буду звать тебя Глюкки?
- Черт подери, я же сказала: пожалуйста, - Глюкки стояла у окна, одетая в белый муслиновый лифчик с чашечками, отделанными вышивкой 'ришелье', и трусики из той же материи с кружевными вставками спереди и с боков. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках.
- Я очень хочу помочь, - сказал я. - Но этот Верхний зал, похоже, опасное местечко.
- Опасное? Кто сказал?
- Служба работы с клиентами.
- Сиснерос? Вот дрянь!
- Я так не считаю. Она говорит, что если я войду в Верхний зал, то уже не выйду. Как из 'Тараканьего Мотеля'. Там нет телефона.
- Х-м-м-м, - Глюкки пристально уставилась на меня. Ее серые глаза глядели встревоженно. - Я об этом не подумала. Пойдем повыше, чтобы можно было поговорить. Она швырнула красную кепку, и та опустилась около крохотной клинообразной дырки, через которую я еле прополз по-пластунски, выставив вперед плечо. И оказался в темной комнате с плотными шторами, без мебели, если не считать персидского ковра на полу. Глюкки...
- Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?
- Перестань, а? Почему от 'Эн-О' люди так тупеют?
- Ума не приложу, - проговорил я.
Глюкки сидела на полу, одетая в белый лифчик из синтетического атласа, окаймленный расшитой тесьмой, и крохотные трусики-бикини из той же материи.
- На самом деле меня зовут не Глюкки, - произнесла она. - То ли Элеонор, то ли Кэтрин - я забыла. Когда тебя убивают, такие вещи как-то улетучиваются из памяти.
- Они сказали, это было самоубийство.
- Ага. Самоубийство при помощи молотка! - Мне понравился ее смех. Мне понравилось, как врезались в ее тело тесемки бикини. Они были миниатюрными копиями витых шнуров, которые можно встретить в театре. - Меня арестовали - в этом Бонни не соврала. Я составляла нелегальные подпрограммы, мышиные норы, для передвижения по ТДВ. Это тоже правда. Только об одном она умолчала - мы с Клайдом были соучастниками. Ну да откуда ей знать, этой мерзавке? Я прогрызла мышиные норы, закопала их в основной кодовой цепи, чтобы мы с Клайдом потом могли ходить во дворец сами. Клайд был дизайнером дворца, но мышиные норы поручил мне. Вот только я не знала, что он уже завел шашни с Сиснерос.
- Что такое 'шашни'?
Глюкки пояснила свое определение вульгарным жестом. Я отвел глаза.
- Сиснерос владеет 55 процентами акций. Что, понятно, сделало ее неотразимой в глазах бедного Клайда. Чуть ли не год они играли в Бонни и Клайда у меня за спиной, пока я работала, не разгибая спины. Короче, когда ТДВ принимали в 'Пути вглубь', какой-то проверяльщик заметил мышиные норы - я их не особенно старалась спрятать - и сказал Сиснерос, а та сделала выговор Клайду, но он прикинулся шокированным и возмущенным. Он меня подставил. Как только меня выпустили под залог, я пришла за своим барахлом...
- Барахлом?
- Подпрограммами, фирменными макросами, графикой... Я хотела все убрать. И, может быть, устроить небольшой тарарамчик. Я взяла с собой ресет-редактор, чтобы переписывать код, не выходя из системы. Но Клайд заподозрил неладное. И убил меня.
- Маленьким молоточком.
- Соображаешь. Просто выдвинул ящик и - бэмс по переносице. Но Клайд не знал, что я могу себя сохранить. Я всегда хожу на маленьком макросе автосохранения, который написала еще в колледже, так что потеряла всего минут десять, не больше, и чуть-чуть памяти. И свою жизнь, разумеется. Я ушла в мышиные норы, но кто хочет жить, как крыса? И я стала ждать своего принца, который отведет меня в Верхний зал.
- Принца?
- Контур речи.
- Фигура речи, - поправил я.
- Без разницы. Короче, чего Сиснерос не знает - и Клайд тоже, - что Верхний зал связан интерфейсами с другими сферами 'Пути вглубь' - Арктической и Амазонской. Я смогу выбраться из дворца. И с каждым добавочным модулем моя вселенная будет расти. Если я не стану лезть на рожон, то смогу прожить хоть вечность. Ты разве еще не заметил, что в 'Эн-О' смерти нет?
Она встала. Сняла кепку и швырнула в стену. Кепка упала у маленькой щели под плинтусом. Отверстие было узким, но я умудрился проползти, выставив вперед плечо. Я оказался в комнате с каменными стенами, крохотным окошком-амбразурой и складным стулом. Глюкки...
- Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?
- Слушай, ты мне надоел. Иди сюда.
Глюкки была одета в черный кружевной лифчик с глубоко вырезанными чашечками и широко расставленными бретелями, а также черные кружевные ажурные трусики в том же стиле, украшенные бантиками по бокам. И, разумеется, она была в красной кепке. И в очках. Она потеснилась, чтобы я смог встать рядом с нею на стул и выглянуть в амбразуру. Я удостоверился воочию, что Земля круглая: я увидел изгибающуюся линию горизонта. Я почти ощутил своим бедром изгиб бедра Глюкки, хоть и понимал, что последнее - лишь моя фантазия. В 'Эн-О' что ни возьми - все фантазия.
- До Верхнего зала уже недалеко, - сообщила она. - Гляди, как высоко ты меня уже вывел. Но в одном Сиснерос права.
- В чем же?
- Не води меня в Верхний зал. Застрянешь. Оттуда обратной дороги нет.
- А ты?
Мне нравились маленькие бантики на ее трусиках.
- Я уже застряла. Мне некуда возвращаться - я теперь без тела. А этой оболочкой я, вероятно, обязана тебе, - она заглянула через очки за пазуху своего лифчика, под резинку трусов. - И потому, полагаю, я все еще в очках.
- Я охотно помог бы тебе попасть в Верхний зал, - сказал я. - Но почему ты не можешь сама туда добраться?
- Мне позволено лишь спускаться - но не подниматься, - пояснила Глюкки. Я ведь мертва, помнишь? Будь у меня ресет-редактор... Черт! - Зазвонил телефон. Мы даже не заметили, что он есть в комнате. - Тебя, - сказала она, передавая мне трубку. Не успев сказать: 'Алло!', я уже уперся взглядом в протечки на потолке зала Ожидания. Послышался скрип ботинок. Служитель помог мне выбраться из ящика. Это был Клайд.
- Уже 16:55? - спросил я.
- Когда развлекаешься, время летит стрелой, - заметил он.
- Угадай с трех раз, кто здесь? - пропела мамуля.
Я услышал из туалета злобный рокот спускаемой воды.
- Не хочу ее видеть, - заявил я.
- Она приехала из самого Салема, - возразила мамуля. - Привезла твои вещи.
- Да? И где же они?
- Все еще в машине. Я не разрешила ей вносить их в дом, - пояснила мамуля. - Вот почему она плачет.
- Она не плачет! - раздался из туалета звучный бас.
- О Боже, - встревожился я. - Он что, там вместе с ней?
- Она их назад не повезет! - раздался тот же бас.
- Я уехал в отпуск, - объявил я. Ручка на двери туалета начала поворачиваться, и я пошел прогуляться. Когда я вернулся, они уже уехали, а мои вещи были свалены на газоне.
- Хочешь, вырой яму и закопай их, - предложила мамуля.
На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. Но вместо того чтобы выдвинуть для меня ящик, Скрипучие Ботинки - Клайд - попросил меня подписать какую-то бумажку.
