объеме, включая ответственность за выполнение приказа от 19 марта. Гитлер согласился и попросил его написать проект распоряжения. В этом документе Шпеер зарезервировал за министерством вооружения и военной продукции (то есть за собой) почти полное право принимать решения об уничтожении имущества и оборудования. И хотя Гитлер, очевидно, подозревал, что Шпеер хочет обвести его вокруг пальца, тем не менее, нужда в таком выдающимся специалисте оказалась для него сильнее подозрений.
Тем временем Борман продолжать издавать различного рода приказы, которые затем доводились до сведения гауляйтеров. Приказы носили самый разнообразный характер. Так, до его сведения дошла информация, что врачи начали делать аборты немецким женщинам, эвакуированным из восточных районов страны. Они утверждали, что были изнасилованы советскими солдатами [382]. 28 марта Борман посчитал необходимым внести в этот процесс определенный порядок.
Он подписал инструкцию, которая вышла под грифом 'совершенно секретно!' В ней говорилось, что любая женщина, обратившаяся с просьбой об аборте, должна прежде всего быть допрошена представителем криминальной полиции. Необходимо было выяснить, действительно ли она изнасилована солдатами Красной Армии. Только в случае положительного заключения аборт мог быть разрешен.
В процессе своих стараний предотвратить ненужные разрушения Шпеер нередко посещал штаб группы армий 'Висла' в Хасслебене. Он обнаружил, что генерал Хейнрици полностью согласен с его точкой зрения. Более того, после войны, во время допроса в американской зоне оккупации, Шпеер утверждал, что предлагал начальнику штаба группы армий 'Висла' генералу Кинцелю отвести немецкие войска к западу от Берлина, для того чтобы спасти город от разрушения[383].
Хейнрици отвечал за оборону Берлина в целом, поэтому он нередко работал в тесном контакте со Шпеером. Во время обсуждения различных деталей они касались и вопроса о сохранении возможно большего количества мостов. Эта проблема считалась особенно важной, поскольку берлинский водопровод и канализация являлись составной частью мостовых конструкций. Пятидесятивосьмилетний генерал Хейнрици сыскал себе популярность среди многих сотрудников генерального штаба. По свидетельству одного из его почитателей, он являлся 'прекрасным образцом прусского офицера'[384]. Несколько ранее Хейнрици был удостоен рыцарского креста с мечами и дубовыми листьями. Этот 'седой солдат' гораздо лучше чувствовал себя в куртке из овечьей шкуры и в кожаных крагах, чем в блестящем генеральском кителе. Его адъютант тщетно старался убедить его переодеться хотя бы в новую униформу.
Непосредственным начальником обороны германской столицы был назначен генерал Гельмут Рейман. Этот не столь одаренный офицер планировал уничтожить в Берлине все имеющиеся мосты. Для того чтобы помешать этому, Шпеер, при поддержке Хейнрици, затеял против Реймана 'игру в пораженчество'. Министр прямо спросил генерала, верит ли он в победу. Естественно, что Рейман не мог ответить отрицательно. После этого Шпеер убедил начальника берлинской обороны принять компромиссную формулу генерала Хейнрици, которая подразумевала уничтожать мосты перед фронтом приближающейся Красной Армии, но оставлять нетронутыми те из них, которые находятся в центре города. После встречи с Рейманом Хейнрици сказал Шпееру, что не имеет намерения вести долгую борьбу за Берлин. Он надеется, что Красная Армия придет сюда быстро и застанет врасплох Гитлера и все нацистское руководство.
В штаб группы армий 'Висла' в Хасслебене постоянно прибывали какие-то визитеры, присутствие которых там было совсем необязательным. Приехал сюда и гауляйтер Грайзер. Под предлогом срочных дел в Берлине он покинул Познань, оставив на произвол судьбы жителей этого осажденного города. Перемещаясь без всякой цели по штабным помещениям, Грайзер говорил, что хочет работать в качестве помощника. Здесь находились также гауляйтер Хильдебрандт из Мекленбурга и гауляйтер Штюрц из Бранденбурга. Все они требовали получения полной информации о ситуации на фронте. На самом деле их волновал лишь один-единственный вопрос: 'Когда придут русские?'[385] — но попытаться узнать об этом открыто они не решались — боялись обвинения в пораженчестве.
Геринг также часто бывал в штабе группы армий 'Висла'. Он приезжал сюда из своего шикарного особняка в Каринхолле. В основном Геринг занимался планированием штурмовых ударов по советским мостам через Одер с применением новых радиоуправляемых бомб. Этот вопрос находился под контролем специальной группы ('Sonderstaffel') под командованием знаменитого аса, подполковника Баумбаха. Со своей стороны, военно-морской флот разработал нечто похожее на средневековые огненные корабли, пытаясь применить на реках специальные лодки, начиненные взрывчаткой ('Sprengboote'). Однако все немецкие удары как с воздуха, так и с водной глади не принесли желаемого эффекта. Советские саперы в самые сжатые сроки устраняли повреждения, работая порой по горло в ледяной воде. Многие из них погибли от переохлаждения. Подполковник Баумбах вынужден был признаться перед штабными офицерами, что продолжение дальнейших попыток разрушения русских переправ является бесполезной тратой времени. Было бы лучше распределить горючее, используемое авиацией, между армейскими частями. По мнению полковника Айсмана, у Баумбаха совершенно отсутствовали замашки примадонны, которые были присущи большинству германских воздушных асов. Более того, он в отличие от рейхсмаршала являлся реалистом и объективно оценивал ситуацию.
Насколько Геринг был тщеславным человеком, настолько и безответственным. Офицеры штаба группы армий 'Висла' отмечали, что мерцающие глаза и меховая подкладка на специально украшенной униформе делали его похожим скорее на 'рыночную торговку', чем на маршала 'третьего рейха'[386]. Собираясь инспектировать какую-нибудь часть, он обязательно прикреплял к форме золотые эполеты и надевал все свои многочисленные награды. Вернувшись домой, рейхсмаршал долгое время проводил за составлением депеш фронтовым командующим, жалуясь в них на то, что его не приветствовали должным образом.
Во время одного из совещаний в Хасслебене Геринг стал утверждать, что дислоцированные на Одере две его парашютные дивизии состоят не иначе как из 'сверхчеловеков'. 'Вы должны бросить эти дивизии в наступление, — объявил он, — и тогда вы можете послать всю русскую армию к дьяволу'. Геринг не брал в расчет тот факт, что основу упомянутых им соединений составляют вовсе не десантники, а наземный персонал люфтваффе, оказавшийся в сухопутных войсках. Естественно, они не имели никакого опыта боевых действий на фронте. А его любимой 9-й парашютной дивизии предстояло находиться на острие атаки.
Геринг и Дёниц предлагали послать дополнительно на фронт тридцать тысяч человек, служивших на авиационных и военно-морских базах. Тот факт, что этот персонал не имел практически никакого боевого опыта, их нисколько не беспокоил. Командиром морской дивизии был назначен адмирал, а к ее штабу прикомандировали только одного армейского офицера, которому предстояло давать советы по вопросам тактики и ведения штабного делопроизводства. Не желая быть обойденными в соревновании с другими войсками, командование СС также взялось за формирование новых частей из контингента, ранее служившего при различных штабах. Были сформированы несколько полицейских батальонов и целая эсэсовская бригада. Ей дали странноватое название 'Тысяча и одна ночь'. Впрочем, под конец войны части СС стали именоваться самым экзотическим образом. Так, подразделению истребителей танков в этой бригаде присвоили имя 'Сулейка', а разведывательному батальону — 'Гарем'.
2 апреля из специального поезда Гиммлера поступило предложение набрать на фронт еще четыре тысячи человек дополнительно к тем двадцати пяти тысячам, которые предстояло мобилизовать из почтовой службы 'третьего рейха'. Нацистские лидеры явно старались выполнить план по призыву на службу восьмисот тысяч человек[387]. В штабе армии группы 'Висла' стали опасаться: если для всех этих людей не хватит оружия, то их пребывание на фронте будет более чем бесполезно. Но нацистское руководство оказалось вполне готово к такому повороту событий. Оно собиралось снабдить новобранцев небольшим запасом фаустпатронов, а также раздать каждому по гранате, чтобы солдат мог подорвать себя вместе с несколькими военнослужащими противника. 'Это приказ об организации массового убиения людей, — писал полковник Айсман, — ни больше ни меньше'[388].
Тем временем представителей нацистской партии не оставляла идея о создании корпуса 'Адольф Гитлер', Борман обсуждал этот вопрос с доктором Кальтенбруннером[389] . Надо отметить, что нацистские лидеры очень щепетильно относились к своим научным званиям и гордились познаниями в области истории. Доктор Геббельс не упускал возможности в пропагандистских выступлениях упомянуть исторический пример, повествующий о том, как фортуна вновь возвращалась к
