присел отдохнуть и чиркнул спичкой. Затем потянуло дымком сигареты.
Выждав минут десять, пока телохранитель поднялся и снова тронулся в путь, Брук решил переместиться – надо было узнать, что там происходит. Он двигался медленно и осторожно, словно альпинист по отвесной скале. Каждый камень, каждую сухую ветку приходилось тихонько убирать с пути. За несколько минут Брук прополз всего три фута.
Теперь он видел парня в профиль – тот, словно локатор, не переставая вертел головой. Его коротко остриженные черные волосы были зализаны назад, как принято у испанцев. Глубоко посаженные глазки, острый нос – вылитая хищная птица. Волосатые руки слегка упирались в бедра; на коленях у парня лежал автомат. Могу поспорить, с оптическим прицелом, подумал Брук. На талии у парня, на плетеном ремне цвета хаки, в парусиновом чехле болтался пистолет.
Отлично выбранная позиция, с горечью отметил Брук. Втроем – вместе с теми двумя у бассейна – они походили на шахматные фигуры, ловко расставленные для обороны на доске. Ждать, по-видимому, придется долго, подумал Брук; единственное, что остается, это снова залечь под куст и набраться терпения. Бесшумно скрывшись в прежнем убежище, Брук посмотрел на часы. Без четверти пять. Спешить было некуда, и все же вернуться он хотел до темноты. Внезапно он вспомнил, что обещал Еве управиться часа за два. Она, наверное, уже волнуется! Брук решил потихоньку, медленно, возвращаться, но тут же передумал: слишком опасно. Должны же парня когда-то сменить.
Инструктаж закончился, и барак превратился в раздевалку – ребята из Легиона сняли и вывернули тренировочные костюмы маскировочной стороной наружу. Пока Сайкс любовался искусной татуировкой на спине у одного из легионеров, Морган сообщил ему, что, сев в машины, все они загримируют лица и руки маскировочным кремом.
Солдат построили, и лейтенант повел свою шестерку к фургону, остальные полезли в кузов серого грузовика. Морган с улыбкой наблюдал, как бежит к машине капитан Марчетти – согнувшись, подпрыгивая и чуть не лягая себя пятками в зад. Этот агрессивный pas gymnastique des paras[57] был таким нарочитым, полным самолюбования. В армии лучший способ затеять драку в баре – обвинить в женоподобии десантников. И все это усугубляет эротическая смесь запахов пота, кожи и машинного масла, думал Морган, слушая ругань аджюдан-шефа. Весь его словарный запас, казалось, сводился к естественным отправлениям организма.
Из грузовика донесся марш легионеров, но тут же оборвался, заглушенный потоком угроз и брани. Песня эта показалась Моргану вполне современной, хотя традиции легионеров восходили к старинным боевым кличам и гимнам смерти, восхвалявшим умение убивать и принять смерть. Чуть ли не религиозный оргазм, с неприязнью подумал Морган. Легион был для них не только родиной, как пелось в этой песне, но и символом веры. Морган уже из «пежо» окликнул Сайкса.
– Едем прямиком на виллу, – сказал он, когда англичанин в своем плохо сшитом костюме поспешно подошел к машине. От жары лицо Сайкса покрылось пятнами, на лбу блестели бусинки пота. Точно коммивояжер, у которого в автомобиле кончился бензин, подумал Морган, усаживаясь за руль.
– А комиссар Бек? – спросил Сайкс.
– Он с нами. – Морган посмотрел на часы и легонько постучал по циферблату. – При таких тучках скоро совсем стемнеет.
– А сколько нам ехать?
– Километров шестьдесят, но по этой дороге быстро нельзя, и, потом, с нами грузовик.
– Между прочим, Анжье опознал нашу дичь по фотографии? – спросил вдруг Сайкс.
Морган перестал барабанить по рулю и покачал головой.
– Он не мог как следует его разглядеть. – В зеркальце Морган увидел подбегающего к машине Бека и включил зажигание.
– Allons-y![58] – крикнул Бек, и не успел он захлопнуть дверцу, как машина тронулась.
Одной рукой Морган вел машину, а другой вытаскивал сигарету из пачки, лежавшей на приборной панели. Он размышлял о том, до чего, наверное, тесно и неудобно легионерам в грузовиках без сидений. Должно быть, сейчас заряжают и проверяют свои винтовки с удлиненными стволами. Правда, у этих винтовок, говорят, не ахти какая меткость. Просто очередные фокусы, подумал Морган, включая «дворники»: на стекло уже упали первые тяжелые капли дождя.
– Merde[59], – выругался Бек, глядя на угольно-черные тучи.
– И насколько это снизит эффективность прибора ночного видения? – спросил Сайкс.
– Снизит значительно, если верить капитану, – буркнул Бек с таким видом, словно погода в Европе испортилась исключительно по вине Англии.
– Думаю, можно обойтись и без него, – вставил Морган, не поддаваясь настроению шефа. – Окружим дом плотным кольцом обороны, пока дождь не кончится, и…
– Задача остается прежней, – оборвал Моргана Бек. – Мы здесь не для того, чтобы отпугнуть их, а чтобы взять.
Морган умолк. У Бека, похоже, взыграла кровь, подумал он. Увидел эту команду и вспомнил свои былые «подвиги». Раза два Бек рассказывал Моргану свои индокитайские похождения, и тот с отвращением представлял себе, что бы еще Бек мог порассказать, окажись перед ним благодарный слушатель, – если такое вообще возможно. Морган называл это синдромом «Откройте только рот, а уж я расскажу вам такое…». И почему эти военные такие нудоты?
– Сбавь-ка скорость, – приказал Бек, – нельзя отрываться от остальных. – Морган снял ногу с педали и посмотрел в зеркальце. – Остановись на обочине, подождем их, – немного погодя добавил Бек.
Оба полицейских на заднем сиденье обернулись и стали смотреть в окно. Но ничего не было ни видно, ни слышно – только дождь барабанил по крыше машины да равномерно шуршали «дворники» по стеклу.
– Кажется, это Анжье, – сказал Морган, когда на дороге показался синий «пежо», ослепивший их подфарниками.
– Putain![60] – пробормотал Бек. – Что с ними стряслось?
Морган опустил стекло, и Анжье, подъехав сбоку, прокричал, что у грузовика лопнула шина. Бек разразился проклятиями, и потому все, сказанное далее Анжье, они уже не расслышали. Морган крикнул, чтобы он повторил, и повернулся к нему ухом. Анжье снова стал объяснять, что надо сменить колесо и на это уйдет четверть часа.
– А они в это время промокнут! – оборвал его Бек.
– Oui, chef[61], – тоном бесконечно усталого человека произнес Морган, – но они уже загримированы маскировочным кремом и…
Бек резко оборвал его и, опустив со своей стороны стекло, крикнул Анжье: пусть Марчетти делает все, что считает нужным, но солдат никто не должен видеть. Остальные машины поедут дальше. Анжье махнул рукой – мол, понятно – и резко развернулся: из-под колес фонтаном взметнулись брызги. Сайкс за все время не проронил ни слова. Он знал: любое его замечание сочтут за критику.
25
Наползавшие тучи приблизили сумерки, они нависли над округой свинцовой тяжестью, и все стало серым, иным, чем утром. Человек, сидевший прислонясь к дереву, часто поглядывал на небо. Потом он поднялся на ноги и, держа автомат наперевес, стал удаляться от обрыва. Брук Гамильтон внимательно следил за его действиями, моля бога, чтобы он либо продолжил обход, либо вернулся в дом. Скоро совсем стемнеет, и ему придется долго искать дорогу к тому месту, где он оставил Еву. Она, наверное, сходит с ума от беспокойства, подумал Брук. Как бы ему хотелось быть сейчас одному, чтобы ни о ком больше не думать.
