На это я ответил ему, что никогда не продавали мы своих земель, никогда не получали за это вознаграждения и поэтому никогда не покинем свою деревню.
Разъяренный этими словами, военачальник вскочил на ноги с криком:
'А кто ты такой, Черный Ястреб, чтобы говорить так со мной? Кто ты такой?'
'Я из племени саков! Мои предки были саками и так зовут нас все другие племена!' - таков был мой ответ.
Тогда военачальник заявил:
'Ни упрашивать, ни платить вам я не намерен. Я пришел, чтобы выселить вас отсюда, даже если мне придется применить для этого силу. Даю вам два дня, чтобы убраться, и если вы не окажетесь по ту сторону Миссисипи, у меня найдется способ вас выставить'.
Я ответил ему, что никогда не соглашусь покинуть свою деревню. Это мое последнее слово.
На этом совет закончился и военачальник вернулся в форт. Я снова обратился к пророку. Он рассказал, что ему было виденье, и Великий Дух повелел, чтобы дочь старого вождя Ма-та-таса взяла в руки палочку, пошла к военачальнику и сказала ему, что она дочь Ма-та-таса, который всегда был другом белых людей. Он воевал на их стороне, был ранен и всегда говорил о них только хорошее. Он никогда не говорил, что продал деревню. Белых людей очень много и они, конечно, могут отобрать у нас деревню, если захотят. Но она надеется, что они не поступят столь безжалостно. Если нам все же придется уйти, она просит лишь об одном: пусть нашим людям разрешат остаться до осени, чтобы они могли собрать урожай с полей. Женщины так тяжко трудились, чтобы вырастить немного зерна для своих детей. Если же мы уйдем, не собрав жатву, детям грозит голодная смерть.
Выполняя волю Великого Духа, мы послали дочь Ма-та-таса в форт в окружении нескольких юношей. Все они были пропущены внутрь. Представ перед военачальником, девушка передала ему все, что велел пророк. Но тот сказал, что не для того он послан сюда президентом, чтобы заключать договоры с женщинами и устраивать с ними советы. Юноши должны покинуть форт, а она, если хочет, может остаться.
Все наши планы рухнули. Нам предстояло либо уйти за реку, либо возвратиться в деревню и ждать появления солдат. Мы избрали второе, но узнав, что несколько наших воинов, поддавшись на уговоры агента с торговцем и. Ке-о-кука, покинули деревню и ушли на другой берег Миссисипи, я послал сообщить агенту, что мы согласны покинуть деревню, но просим разрешить нам остаться до осени, чтобы собрать кукурузу, иначе нам придется голодать.
Посланники вернулись с ответом от военачальника. Он передал, что не даст нам ни дня против установленного срока, и если за это время мы не уйдем сами, он выдворит нас силой.
Я велел деревенскому глашатаю известить всех о моем приказе: если в деревне появятся солдаты, никому не стрелять и не оказывать сопротивления. Всем оставаться в своих вигвамах - пусть убивают нас, если хотят.
Меня не оставляла уверенность, что военачальник не тронет наших людей, - ведь и я не хотел войны в то время. Будь это иначе, мы убили бы его еще на совете: там он был целиком в наших руках. Однако его мужественный вид и спокойная, но решительная манера держать себя свидетельствовали о храбрости и внушали уважение - и это удержало нас от неверного шага.
Разведчики сообщили, что к нам приближается большой конный отряд вооруженных людей. Вскоре они появились в окрестностях деревни и стали лагерем на реке Рок. В устье реки вошел пароход, на борту которого находился главный военачальник с солдатами и большая пушка! Они прошли мимо нашей деревни и вернулись обратно, не вызвав, впрочем, ни малейшего волнения среди моих воинов. Никто не обращал внимания на пароход - даже маленькие дети не прервали своих игр на берегу. Вода здесь была совсем мелкой, и пароход сел на мель, что привело белых людей в некоторое замешательство. Попроси они нас о помощи, среди моих воинов не нашлось бы ни одного, кто ответил бы им отказом. Белые люди прошли через деревню и вернулись назад, встречая повсюду самое дружеское расположение.
На следующий день истекал срок переселения, назначенный нам военачальником. Я бы предпочел остаться в деревне и стать пленником солдат, но мне внушали опасения бледнолицые, во множестве съехавшиеся сюда верхом, - вид у них был совершенно необузданный.
Ночью мы перешли Миссисипи и раскинули лагерь немного ниже Рок-Айленда. Главный военачальник созвал еще один совет, чтобы заключить с нами договор. По этому договору он обязался снабдить нас кукурузой взамен той, что мы оставили в полях. Я коснулся бумаги гусиным пером и удалился, чтобы жить в мире.
Выданной нам кукурузы оказалось недостаточно и вскоре в лагере стали раздаваться громкие причитания женщин и детей, сокрушающихся по своим початкам, бобам и кабачкам. Чтобы как-то утешить их, небольшой отряд воинов переправился на ту сторону реки, чтобы под покровом ночи тайком собрать кукурузу со своих же собственных полей. Однако белые их обнаружили и открыли по ним огонь. Посыпались жалобы, что мои люди опустошают их же собственные кукурузные поля!
От агента я узнал, что в одном из наших договоров есть статья об оказании помощи в сельскохозяйственных работах и мы можем требовать, чтобы нам вспахали поля. Поэтому я попросил его построить мне маленькую хижину и осенью распахать поле вокруг нее, чтобы я мог жить в одиночестве в покое. Он пообещал все это исполнить. От него я направился к торговцу и стал просить разрешения быть похороненным на нашем кладбище среди моих друзей и воинов. Тот охотно дал мне его. Довольный, я возвратился к своему народу.
Вскоре после этого отряд фоксов вышел в направлении Прери-дю-Шейен, чтобы отомстить за вождей и родственников, убитых прошлым летом меномони и сиу. Неподалеку от лагеря меномони они встретили виннебага и велели ему идти в лагерь и, если там окажутся виннебаги, предупредить их, чтобы они скорее уходили. Тот пошел в лагерь, но предупредил не только виннебагов, но и меномони, что им грозит опасность. Подошедшие вскоре фоксы перебили двадцать восемь меномони и благополучно скрылись.
Этот акт возмездия (по нашим понятиям, вполне законный и справедливый) вызвал большое волнение среди белых. Они потребовали, чтобы фоксы были преданы суду. Осенью ко мне явился главный вождь фоксов, чтобы посоветоваться об этом деле. Я был уверен, что они поступили правильно, ведь, если наш Великий Отец допустил, чтобы меномони безнаказанно заманили в ловушку и убили всех вождей фоксов, то почему он должен наказывать фоксов за то же самое? Если он не имел права так поступать в первом случае, то откуда это право появилось у него сейчас? Я считаю, что он вообще не имеет права вмешиваться в разногласия между племенами. После этого разговора фоксы решили присоединиться к моему отряду, чтобы вместе идти на охоту.
К этому времени из Молдена возвратился Не-а-поуп (он отправился туда, как только стало известно, что генерал Гейнс идет нас выселять). Он рассказал, что видел английского начальника и тот уверил его, что, раз мы не продавали свою деревню и землю, американское правительство не может отнять их у нас. Мы имеем на них право и это право может быть передано кому-то другому только лишь с согласия всего племени. Поскольку мы никогда не давали согласия на продажу своих земель, они остаются в нашей безраздельной собственности и американское правительство не сможет изгнать нас оттуда. Нам нечего бояться: в случае войны англичане придут к нам на помощь.
На обратном пути Не-а-поуп завернул в селение, где жил пророк, и там впервые узнал, что мы покинули деревню. Он сообщил мне по секрету, что пророк очень хочет видеть меня, - у него есть хорошие новости. Английский отец прислал гонца с вестью, что весной он доставит нам ружья, боеприпасы, провиант и одежду. Все это будет привезено на судах в Милуоки. Племена, живущие на озерах: оттава, чиппева и поттоватоми - уже прислали пророку свои вампумы и табак. Что касается виннебагов, все они готовы выступить и только ждут его команды. Нам будет сопутствовать удача!
Мне было радостно слышать, что наш английский отец решил заступиться за нас. Нас изгнали с наших же собственных земель, не дав ничего взамен, и сейчас впервые у меня появилась надежда, что мой народ вновь обретет утраченное счастье. Для этого я готов был идти на любые жертвы. Сам я уже не молод и могу доживать остаток жизни, где угодно. Но прежде, чем сойти в могилу, я хотел бы видеть свой народ счастливым. Это было делом всей моей жизни и вот сейчас в сердце моем затеплилась надежда, что нашим невзгодам скоро придет конец.
По словам Не-а-поупа, пророк был уверен, что англичане поддержат нас, а все упомянутые племена будут воевать на нашей стороне. А если мы потерпим поражение (что маловероятно), то и это не беда.
