Берег розовой чайки (Поморы - 2)

соломенной вдовой... Сам Дмитрий однажды под хмельком проговорился теще, что Фекла хотела заманить его в свои сети, да он на это не пошел, потому что верен жене. Авдотья возненавидела Феклу, браня ее в душе самыми последними словами. Она решила вмешаться в судьбу дочери, которой грозила 'разлучница'. Прежде всего ей хотелось унизить Феклу, опорочить ее в глазах людей. Сидя на льду, Авдотья придумала простой, но хитрый план. ...Однажды утром Фекла почувствовала, что удочка зацепилась за что-то в воде, дергала, дергала и оборвала леску. Пришлось идти домой за запасными крючками. Авдотья незаметно наблюдала за ней и злорадствовала. Фекла снова села к лунке, выловила несколько рыбин, и повторилась та же история: крючки зацепились и оборвались. В тот день Фекла наловила рыбы меньше всех. Она была сконфужена и расстроена: 'Почему обрываются крючки? Неужели течение притащило какую-нибудь корягу?' Она перешла на другое место. Тут ей сначала везло, и она опять поставила 'рекорд' среди удильщиков. Но через сутки удочка, словно заколдованная, зацепилась и оборвалась. Запас крючков у Феклы кончился, и она пошла на склад. Кладовщик дал ей дюжину уд и наказал, чтобы берегла их, потому что теперь наважьи крючки, как и все рыболовные снасти и принадлежности, стали большим дефицитом. Фекла снова принялась за дело, но опять крючки намертво вцепились во что-то на дне, и она была вынуждена их оборвать. Слезы закипали у нее на глазах от досады: не лезть же в прорубь из-за крючков! Сменила еще два места - результат прежний. Злое, роковое невезение вконец расстроило Зюзину. Она прекратила лов, когда оборвался последний крючок, собрала рыбью мелочишку в мешок и отправилась домой. К ней подошла Авдотья: - Ты чего уходишь? Еще рано. - Крючья все оборвала, ловить нечем, - сказала Фекла, - что-то на дне попадается... какие-то коряги... - Наверное, приливом да течением нанесло, - с притворным сочувствием заметила Авдотья. - У меня тоже оборвалось три уды. И отошла с озабоченными видом. Уженье, однако, было в самом разгаре. Рыбаки, просидев день на льду, в глубоких сумерках уходили домой с мешками мороженой рыбы. От безделья и неудач Фекла окончательно упала духом. Она отправилась со своей бедой к Иерониму Марковичу Пастухову. Уж он, старый рыбак, должен знать, почему крючки у нее обрываются, а у других целехоньки. Выслушав ее, Иероним Маркович поразмыслил и сказал: - Ежели в четырех лунках у тебя, Феклуша, крючки обрывались, так корягами, о которых ты говоришь, кто-нибудь тебя облагодетельствовал. Есть у меня одна догадка. Вечерком, когда никого на реке не будет, пойдем проверим. Поздним вечером, когда на льду не было ни души, дед взял железную кошку, привязал к ней конец и вместе с Феклой, которая прихватила пешню, отправился на реку. - Показывай твои лунки, - сказал он. Фекла указала. Дед сломал пешней намерзший на лунке лед и опустил в воду свое приспособление. Кошка сразу за что-то зацепилась. - Клюнуло, - дед стал осторожно тянуть кошку из воды. - Тяже-е-елая рыбина попалась. Не упустить бы... Из проруби дед выволок довольно большой, опутанный сетью тяжелый ком. - Гляди хорошенько. Твои уды тут. - Камень сеткой обмотан. Кто же это так сподличал? - Фекла, склонившись, высвободила крючки. - Есть, видно, у тя враги, Феклуша. Завистники. Ловила поначалу хорошо, вот и стали вредить. - А в другой, в другой-то проруби посмотрим! - Фекла нетерпеливо потащила деда к лунке поодаль. И там Иероним выловил такой же тяжелый камень, обмотанный куском невода. - Вот тебе и вся причина. Теперь надо выяснить, кто. Камни уберем, чтобы никто не догадался, что мы их вытащили. Завтра днем лови с богом, только пробей новую лунку, виду не подавай. А ночью не поленись посмотреть, кто придет снова сюда... ...Фекла затаилась за углом бани на берегу и стала ждать. Ночь была тихая, морозная и темная - ни одной звездочки. С неба сыпался мелкий и сухой снег. Поодаль угадывалась в потемках тропка, что спускается по косогору к реке. Ее протоптали рыболовы-наважники. Ждать пришлось долго. Порядком продрогнув, Фекла уже хотела было идти домой. Но вот из-за крайней избы показалась и торопливо направилась к реке высокая фигура. Фекла смогла только рассмотреть, что это женщина. Она несла что-то в руках, прижимая к себе, словно ребенка. По высокому росту и размашистой мужичьей походке Фекла догадалась, что это - Авдотья Тимонина. 'Что гонит ее на лед в глухую пору? - думала Зюзина. - Баба вроде не злая. Никаких раздоров у меня с ней не бывало. И вот поди ж ты...' Фекла вздохнула и, напрягая зрение, все смотрела ей вслед с любопытством и неприязнью. 'А может, она не с камнем? - появилось и тут же исчезло сомнение. - С камнем! Ишь тащит... Даже сгорбилась. Видно, тяжел. Из-под снега, поди, откопала, старалась'. Все еще выжидая, Фекла думала не о том, что вот сейчас соседка тащит этот несчастный камень, чтобы бросить в нее, а о том, откуда взялись эта злоба и коварство у Авдотьи, с которой ей, Фекле, делить решительно нечего. Зависть? А причина ее? То, что Фекла ловила рыбы больше? Но ведь и другие ловят помногу! Почему именно Феклу избрала Авдотья для мести за удачливость на льду? А может, дело вовсе не в этом? Фекла терялась в догадках. Авдотья меж тем спустилась на лед к середине реки, осмотрелась и направилась прямо к той проруби, возле которой Фекла сидела нынче днем. Подойдя к лунке, подняла камень и с размаха опустила его, чтобы проломить уже намерзший тонкий лед. Камень исчез подо льдом. Авдотья отряхнулась, зябко повела плечами и вздрогнула от неожиданности, услышав: - Издалека камни-то носишь? - Ой... - Авдотья схватилась рукой за грудь. - Вот работка! А кто за нее платит? - Фекла подошла к Авдотье вплотную, и та увидела ее большие недобрые глаза, так и обдавшие холодом. - Какие камни? Ты чего?.. - спросила она испуганно. - Сама знаешь, какие. Я же видела - ты спустила в лунку камень, сеткой обмотанный. - Тебе померещилось. - Померещилось? Тогда зачем сюда пришла? Бессонница одолела? Фекла вспомнила свои оборванные крючки и неудачи, обозлилась и хотела было схватить обидчицу и выкупать её в проруби. Но лунка мала. Тогда Фекла с размаха, по-мужски ударила Авдотью по уху. Та схватилась за висок, согнулась и со всех ног кинулась бежать. Фекла в два прыжка догнала ее и толкнула в спину. Авдотья упала ничком, потом села на снег и заплакала. Фекла остановилась в недоумении. Она ожидала сопротивления, быть может, отчаянной ругани - знала, что Авдотья за словом в карман не лезла. Но Тимонина только всхлипывала. Это совсем обезоружило Феклу. Запал у нее прошел. - Ну вставай, - сказала она. - Зачем вредишь? Авдотья смахнула слезы рукавом и со злобой бросила ей прямо в лицо: - Потаскуха! Семью разбиваешь! Фекла отшатнулась, выбросив вперед руки в шерстяных варежках, как бы защищаясь от обидных бранных слов. - Да как ты смеешь? Сроду никому я жить не мешала! - Злодейка! Разлучница! - Авдотья, распаляясь, повысила голос до крика и стала наступать на Феклу, почти касаясь своей тощей грудью упругой и налитой груди Феклы. - У дочери моей мужа отбивать? А про детей забыла? Где твоя совесть? - Какого мужа? Ты что, спятила? - Я спятила? Это ты спятила! Овечкой прикидываешься! Зачем Митьку в свой невод заманиваешь? Зачем хвостом перед ним вертишь? - Ах вон оно что! - догадалась Фекла. - Вон тебе что наплели. Кто же пустил такую небылицу? - Зря люди не скажут. - Авдотья чуть отступила и стала перед Феклой настороженная, злая, натянутая, словно струна. - Он сам мне сказал, что ты уговариваешь его жить с ним... Фекла дернулась, как от резкого и неожиданного удара, и едва сдержала себя, крепко стиснув зубы. Наконец она вымолвила: - И ты веришь этому? - Верю. - Напрасно. Хочешь, я тебе расскажу все по правде? Идем. Авдотья шла молча рядом. Фекла стала рассказывать ей все, как было, без утайки. Начав с прихода Обросима лет десять назад, она сказала и о том, как уже теперь к ней являлся Дмитрий со своими приставаниями, и она его выгнала, наказав никогда больше не переступать порог ее избы. - Все равно не верю тебе, - глухо сказала Авдотья. - Но почему мне не веришь, а ему веришь? И для чего это мне кидаться на шею женатому мужику, которого видеть не могу, не то что... Ты сама подумай. Хорошенько подумай! Если бы я хотела, давно бы связалась с кем-нибудь попригляднее да получше твоего никудышного зятька! И ты, вместо того чтобы прийти ко мне да поговорить начистоту, вон чем занялась! Не стыдно ли? Ведь не мне вредишь - колхозу! А если узнают? Тебе несдобровать по нынешнему военному времени! Посчитай-ка, сколько я из-за твоих каменьев рыбы упустила? Самое малое - центнера полтора. За такое дело по головке не погладят. Авдотья испугалась. - Жаловаться пойдешь? Фекла помолчала, потом сказала раздумчиво: - Подумаю... Жаль мне тебя. Ладно, если штрафом да позором отделаешься. А если срок дадут? Если уполномоченный НКВД этим делом заинтересуется? Припишут вредительство в военное время! Под старость-то каково будет? - Не знала, что так может обернуться, не подумала, - Авдотья вздохнула и отвернула лицо в сторону. - За дочку боялась, думала - без мужа оставишь... - Ну, а если бы и в самом деле я имела виды на Митьку - помогли бы твои каменья? - Не помогли бы. Знаю твой характер: напролом бы пошла. - Ну вот... Авдотья поскользнулась на подъеме в горку и чуть не упала. Фекла вовремя подхватила ее. - Не ходи жаловаться-то. Боле не буду камни под лед опускать. Вот те крест! - Ладно, молчу. Если другие не проговорятся... - А разве другие знают? - Есть и глаза и уши. - Бес попутал... - опять вздохнула Авдотья и, не попрощавшись, свернула в свой проулок. Поверила она Фекле или нет, так для Зюзиной и осталось неясным. Фекла тихо пошла домой. На пути ей повстречался старый, полуразвалившийся амбар Мальгиных, и она вспомнила, что давно, перед женитьбой Родиона, ревнуя его к Августе, пустила у колодца недобрую сплетню. Ей стало неловко и стыдно самой себя: 'Правду люди говорят: как аукнется, так и откликнется...' Ход наваги кончался. Колхозники