- А в таком. Заскучал царь. Война без толку идет. Народ бунтует. Министры - дураки. Генералы - изменники. Слез он с трона. 'А ну вас', говорит. И послал всех подальше!
Собравшиеся рассмеялись.
- Похоже, да не очень, - улыбнулся Филонов. - Могу рассказать подробности. - Он поправил прическу- бабочку, откашлялся. - Так вот-с, начал Филонов, - все могло произойти иначе, если бы государь вместо Питера поехал в Москву к генералу Мрозовскому. Царя его царедворцы подвели. До самого момента, когда царский поезд, в котором и я находился, был задержан на станции Вишера и не пропущен в Царское Село, куда мы направлялись по вызову императрицы, государь ничего плохого не подозревал, от него все скрывали. Комендант царского поезда, генерал Воейков, никаких телеграмм о революции в Питере ни от Родзянко, ни от думских не докладывал, чтобы не волновать государя. Камергер двора, барон Фредерикс, тот тоже всяких волнений для государя избегал, следил, чтобы государь вовремя ел, пил и не простужался. Адмирал Нилов знал одно водку пить и анекдоты царю рассказывать, как, бывало, еще покойному батюшке Александру Третьему.
- Здоров адмирал. Двух царей перепил, - вставил Павлов.
- И вдруг на станции Вишера глубокой ночью остановка. Поезд задержан по приказу из Петрограда. Здесь уж генералу Воейкову пришлось царя будить и все докладывать.
'Что творится? - удивился его величество. - Кто может нам приказывать?'
'Подписал распоряжение поручик Греков', - отвечает Воейков.
'Это что, бунт? Нами командуют поручики? - вскинулся царь. И обратился к адмиралу Нилову: - Скажите, голубчик, что это в Петрограде?'
'Большие беспорядки! - вздохнул Нилов. - Молодые солдаты взбунтовались, и Родзянко гадит...'
'Так что же вы мне не докладывали?' - спросил царь у Воейкова.
А тот: 'Не такие уж там беспорядки, чтобы в день-два не справиться, государь! Революционеры, студенты и хулиганы взбунтовали молодых солдат. Эти молодые солдаты окружили Думу. Власти проявили нерешительность. А Родзянко, поддавшись угрозам черни, вступил с ней в сделку за счет династии...'
'Как? И я ничего не знаю?!' - совсем разгневался государь.
'Ваше величество, вам надо во главе георгиевских кавалеров явиться в Царское Село, взяв верный вам гарнизон, двинуться в столицу, и Государственная дума станет на колени. А взбунтовавшиеся солдаты вспомнят о присяге и расправятся с зачинщиками бунта', - отвечал Воейков.
'Так давайте действовать!' - воскликнул царь.
В это время вошел генерал Цабель, начальник караула.
'Все это ложь, государь. Вас обманывают, - козырнул он. - Мы уже пленники революции! Железнодорожные рабочие испортили наш паровоз. Повсюду красные флаги. Демонстрации. Солдаты братаются с рабочими. Войска переходят на сторону бунтовщиков'.
'А где же мои верные гвардейские полки? Семеновцы, павловцы, преображенцы?'
'Изменили... Даже гвардейский экипаж во главе с великим князем предал вас!'
'Да, да, да! Великие князья всегда не любили меня. Все кончено'.
'Ничего не кончено, ваше величество. Мы прорвемся в Царское Село!' Воейков выбежал из царского вагона.
Прихватил конвой. Приказал отцепить паровоз поезда, где ехала царская свита, заменил им испорченный паровоз царского поезда, ругался, грозился, и поезд, наконец, тронулся.
'В Москву! В Москву! - торопил царь. - Москва отстоит своего царя!'
Дали мы обратный ход. Но на станции Бологое нас задержали. Снова поехали на станцию Дно. Вот так и катали нас в поезде туда-сюда. А придворные генералы ссорятся, грызутся...
На станции Дно встретились нам георгиевские кавалеры с генералом Ивановым, их тоже на колесах туда-сюда. Собрались генералы вокруг царя, что делать?
'Остается одно, - заявил Воейков, - обратиться за помощью к императору Вильгельму! Открыть фронт немцам. Пусть германские войска придут и усмирят взбунтовавшийся народ. В первую очередь в Петрограде!'
Адмирал Нилов воспротивился:
'Неудобно это, господа. Ведь если немцы заберут Россию, они ее нам уже не отдадут. Дудки-с!'
'Император Вильгельм благородный человек. И ваш родственник, настаивал Воейков. - Если вы обратитесь к нему как император к императору. И больше того, как кузен. Он не откажет...'
- Ворон ворону глаз не выклюет! - крякнул Павлов. - Экие подлецы! Ну и что же Миколашка? Расею продал?
- Государь отвечал: 'Это можно было сделать раньше, когда все еще мне повиновались как главнокомандующему. А теперь ни Рузский, ни Брусилов не подчинятся', - сказал это царь и заплакал.
Генералы тоже прослезились, Нилов медведем заревел, и прислуга в плач. Конвоиры стали разбегаться. Вышел к ним царь, лицо бледное, шинелька внакидку, провел по лбу рукой и говорит:
'Не волнуйтесь, я подпишу отречение. Поеду в армию, попрощаюсь с солдатами, и пусть без меня делают с Россией что хотят. А я в Ливадию, в Крымское имение. Только бы уцелели мои жена и дети...' - И снова прослезился.
Конвойные тоже.
- Ишь, какие вы там все жалостливые, на царских хлебах вскормленные, - упрекнул Павлов. - Ну и что же?
- А дальше известно. Все в газетах описано. Явились из Думы господа Гучков, Шульгин, Пуришкевич и предъявили отречение. Царь подмахнул бумагу. И за себя, и за наследника. На том династия Романовых и отцарствовалась... Вот как было дело!
Бабушка перекрестилась.
- Триста лет царствовали, и вдруг... О господи, не ищи виноватых.
- Я все интриги, как положено царскому лакею, знал. И скажи я царю с глазу на глаз, что творится вокруг него, все бы не так вышло. Государь бы послал в Питер верных людей. А сам бы в Москву поехал. Да и наобещал бы, как в революцию пятого года. Ну манифест там и еще чего. А сам на Питер напустил бы казаков. И прибрал бы к рукам народ при помощи германцев.
- Так чего же ты, милый мой?! - выскочила Филониха. - Такая тебе козырная карта выпадала!
- Хорошо, что не козырнул. Цари своих спасителей не любят Придворные представили бы дело так, будто его сам бог просветил, а наушника в яму. Так бы мои косточки в каком-нибудь овраге и сгнили в безвестности...
- Ловко же ты сфилонил! - крякнул Павлов. - Значит, из-за тебя царь революцию зевнул и сдал царство?
- А говорят, царь не сразу сдался! - сказал Саша. - Подписав отречение, он решил обмануть народ. Как в 1905 году, когда забрал обратно манифест о свободе. У него был план: пробиться к верным войскам в Москву, отсюда и начать все. Мрозовский для него уже покои в Кремле готовил. Приказал царские ковры чистить.
- Верно! - сказал Филонов. - Государю удалось уехать со своей свитой и частью конвоя под предлогом попрощаться с войсками в Могилев. Оттуда он надеялся прийти с верными казаками в Москву... Да его Мрозовский подвел.
- Не Мрозовский его подвел! А московский народ, рабочие и солдаты, сказал Саша. - Как вышли они по призыву Михаила Константиновича всей массой на улицы Москвы, так и свершили революцию!
- Это кто же такой Михаил Константинович? - удивился Филонов.
- Так для конспирации называли мы его при царизме. Теперь можно сказать: Михаил Константинович - это Московский комитет нашей партии.
Андрейка даже пирог мимо рта пронес, услышав такое.
А Филонов знай свое:
- И наш брат лакей, если бы захотел, тоже мог!
- Хорош гусь! - кивнул Павлов на лакея. - Ловко от хозяина сбежал. Знать, пословицу вспомнил: 'Близ царя, близ смерти'.
- Меня государь сам отпустил, как и всю поездную прислугу. Памятки нам роздал. Мне вот портсигар с вензелем.
