- Ты не пугай, не пугай! Угощай давай, раз уж принес.
Лакей сноровисто открыл вино, разлил, чокнулся, пригубил и, облизнувшись, тихо проговорил:
- У вас хотя бы ума-то хватило не возить его на завод, а спрятать где подальше?
- А ты думаешь, лис хитрый, рабочий сер, у него и ум волк съел? усмехнулся кузнец.
- Ой, перехитрите вы сами себя! За кражу оружия в военное время вас всем заводом в окопы... А зачинщиков под расстрел! - Филонов щелкнул ногтем по бутылке.
- Да уж не помилуют! - крякнул кузнец, допивая рюмку с отвращением: он не любил сладкое красное вино.
- Так вот, кум, с этим оружием надо поступить как по поговорке: 'Шут, шут, пошути, да отдай'. Зачем оно вам, рабочим? Вы что, одним заводом возмечтали власть, что ли, завоевать? Ни у кого оружия нет, а у вас есть... Для чего? Для похвальбы, что ли?
- Ну уж это нам лучше знать.
Отец с сыном переглянулись.
- С огнем играете, кум! Жесткие меры будут приняты. Полковник Рябцев, командующий Московским военным округом, поклялся оружие найти и с виновными не поцеремонится. Вот Лукаша не даст соврать.
Лукаша кивнул.
- Господин Рябцев шуток не любят. Весьма неулыбчивый человек. Официальный. Сказано найти - найдет. Расстрелять - расстреляет.
- Какие страсти. Керенский грозится стрелять, Корнилов пострелять... Рябцев какой-то и тот - расстрелять.
- Он ни какой-то. Вы еще о нем услышите, - сказал Филонов.
- Конечно, недаром к нему Лукашку пристроил. Мечтаешь, высоко полковник взлетит. Да не знаешь ты, где он сядет.
Павлов уже сам и наливал и выпивал, забавляясь беседой.
- Заело, значит, господ с этим оружием. Если холопы зашевелились, значит, барам не спится. А нам плевать!
- Так что же все-таки не побоялись, на завод оружие завезли?
Кузнец Павлов, прищурившись, почмокал губами, допивая последнюю рюмку.
- А противное у тебя, кум, вино. И чем ты в буфете господ офицеров поишь... Вот с такого вина они и ходят дурные какие-то... Оружие у них из вагонов воруют. А штаны еще на улице не снимают?
- Кум, без шуток.
- А я в этих шутках не участник! Ни шута не знаю, и шабаш! Вон спрашивай - мальчишки все знают. - Отец поманил Андрейку. - Сынок, поди скажи дяде его интерес.
Андрейка подошел, потупясь, и, услышав скрип двери, увидел старшего брата. Саша, наверное, все слышал. На щеках его перекатывались желваки. Он с ненавистью смотрел на Филонова. Андрейка злорадно подумал: 'Здорово испугался...' Отец и сын Филоновы воззрились на Андрейку. Как это они раньше не догадались выведать все у мальчишки! Заводские ребята многое знают.
- Ты не бойся. Мы свои. Нам все можно сказать, - вкрадчиво обратился к Андрейке Филонов-старший.
- За так я ничего не скажу, - ответил нарочито грубо Андрейка.
- Да ведь ничего не знаешь, потому и не скажешь, - подзадорил Филонов.
- Знаю... Вот за это скажу, - указал Андрейка на офицерский кортик Лукаши.
Отец молча снял с сына драгоценный подарок генерала.
- Ну, говори, где ружьишки попрятаны, и получай. На заводе или еще где схоронили?
Андрейка ловко выхватил кортик из рук Филонова и выпалил:
- Улетели ружья. Ф-фу!
- Как это ф-фу?
- А так... Ночь была серая. Он серый... Тихо-тихо так опустился ф-фу, ф-фу... Оружие забрал...
- Цеппелин?!
- Ага.
- Басни! Замоскворецкие байки! Нам такое уже Гришка Чайник рассказывал! - вскинулся Филонов и цап за ухо.
- Отдай кортик! - Лукаша кинулся отцу на помощь.
Андрейка, отбиваясь, завизжал как резаный.
- Вы что, Филоны, моих детей бить пришли? А ну... - Кузнец сгреб непрошеных гостей и давай тузить.
Филонов закричал: 'Караул!' Бабушка заверещала: 'Убивают!', и изловчилась втащить старшего Филонова в свою спасительную молельню. Лукаше удалось умолить кузнеца жалобными словами: 'Дяденька, простите!' Андрейка лишился кортика.
- Обманом не выманивай! - сказал отец, отбирая у Андрейки кортик, и отдал его Лукаше.
Так бы миром все и кончилось, как бывало раньше, по-родственному: погорячились, и хватит. Да Филонов, поправляя прическу перед иконами, в стеклах которых зеркально мелькал его помятый лик, кивнул на Георгия Победоносца.
- Вот эту иконку вы мне давно обещали, бабуся. Так я ее теперь и возьму. Для освящения моего буфета. Повесим на видном месте. В офицерском буфете - офицерский святой. Такова необходимость момента! - И, не дожидаясь согласия, потянул Георгия с иконостаса.
Дверца открылась, и на голову Филонова посыпались патроны.
При виде такого чуда бабка в ужасе закрестилась.
- Вот так арсенал! - пробормотал Филонов.
- Это кто сюда такую пакость натащил? - закричал Павлов-старший и стал выкидывать патроны в окошко.
- Это мои! Мои! - бросился к своему арсеналу Андрейка.
Сунув сколько успел патронов под рубашку, он выкатился на улицу. Вслед за ним Лукаша с кортиком, Филонов с иконой. А вдогонку им гремели патроны, швыряемые кузнецом из окна с яростной щедростью.
ОПАСНЫЙ СПОР
По темным, плохо освещенным улицам Москвы торопливо шагала нестройная колонна безоружных солдат, подгоняемая вооруженной охраной. Мимо редких фонарей мелькали офицерские фуражки, черные шевроны - нарукавные нашивки с черепом и скрещенными костями, знак 'батальонов смерти'. Поблескивали штыки.
'Что это за солдаты? Куда гонят их под покровом ночи, когда все добрые люди спят?' - дивились редкие прохожие.
Стеша с мальчишками - продавцами газет - затемно явилась к дверям типографии. Они хотели сегодня первыми получить утренние газеты. Прошел слух, что новости в них потрясающие. Генерал Корнилов, враг солдат и рабочих, любимец буржуев, едет в Москву.
Заполучив солидные пачки разных газет, мальчишки бросились в свои кварталы.
Стеша, увидев шествие солдат под конвоем, из любопытства подошла поближе.
- Доченька! - раздалось вдруг из рядов. - Доченька!
Стеша узнала голос отца.
- Папка?! - закричала она. - Куда ведут тебя?
- В тюрьму! Мы приговорены к смерти по приказу генерала Корнилова! Скажи нашим...
В рядах произошла заминка. Раздались злые окрики конвоя, удары прикладов. Какой-то солдат споткнулся, его подняли и потащили волоком.
Стеша бросилась следом, но ее так отпихнули, что она упала, рассыпав газеты. Собрав газеты, вся в слезах, Стеша побежала за арестантами. И все кричала: 'Папка, папка!' - пока железные ворота Бутырской тюрьмы не захлопнулись.
- Проходите, проходите. Дезертиров и германских шпионов, что ли, не видели? - зло расталкивали собравшихся у тюрьмы солдаты - ударники из 'батальонов смерти'.
- Вот будем их вешать на площадях, успеете наглядеться! - сквозь зубы сказал низкорослый офицерик в кожаной куртке, с большими круглыми глазами, полными темной злости.
