- Постойте, я сейчас старшим доложу. Они вас лучше спросят... А то вы известные путаники.
Но пока Рубинчик докладывал, 'путаников' и след простыл.
Васвас и Калиныч, прочитав записку, подумали и решили подождать до утра. А утром чуть свет Федя побежит в комсомольскую коммуну, отыщет Симу с ее девчонками и даст им нагоняй за эти шутки.
Никто и вообразить не мог, где в этот момент находится отчаянная Сима и ее храброе звено.
В вечерних сумерках лесной чащи, держа за руку милиционера, ведущего в поводу коня, онг шла и шла вперед, туда, где вспыхивали, гасли таинственные, манящие огни...
Еще немного. Еще овражек. Еще болотце. Ветки хлещут по щекам. Терпите, девочки, подвиги совершать не так просто! Фуражку сбило сучком - терпите, товарищ милиционер, у вас есть возможность отличиться...
Обманчивы, заманчивы ночные огоньки. Вот, кажется, рядом, совсем близко, еще разок-другой шагнуть - а шагнешь, огоньки отскакивают словно мячики, приглашают все дальше в чащу.
Ничего, настойчивый их настигнет. Упорный до них дойдет.
И Сима шла. И милиционер не отступал. И девчата упорно продирались через кусты.
Ах,если бы они знали, кто такие Фома и Ерема!
ТЕТРАДЬ ВОСЬМАЯ
Высвлковская церковь ночью. - Федя и Боб перед ликами святых. - Эти парни мне знакомы. - Вот это будет номер! - Подвиг Симы свершился, Лесные самогонщики и смолоугольщику. - А кони где?
Если не сказать, никто бы не догадался, куда поведет вожатый Федя пионера Боба в эту летнюю ночь. Он повел его в темное царство. Да, в темное царство религиозников.
В церковь.
Там и днем темновато, а ночью еще темней. Недаром Федя велел зарядить в карманный фонарь новую батарейку. Ночь была темная, душная, как перед грозой. Вдали сверкали зарницы, озаряя путь. До Выселок дошли берегом реки. К церкви прокрались вдоль плетней за огородами, чтобы не потревожить деревенских суматошных собак.
Никем не замеченные, добрались до дверцы, ведущей в алтарь. Она оказалась незапертой.
- Это попова батрачка Глаша для нас постаралась, - шепнул Федя.
Таинственная тишина стояла под каменными сводами церкви. Такая настороженная, что каждый шорох отдавался по всем углам. Холодная сырость пробирала до костей легко одетых незваных посетителей. Вожатый и пионер едва сдерживали дрожь.
Угрюмо смотрели на пришельцев святые с позолоченных икон. Федя засветил фонарь и внимательно разглядывал одного святого за другим, сравнивая их с фотографиями, принесенными с собой. И вдруг приглушенно вскрикнул:
- Стоп, один есть! Это святой Николай-угодник, нука полюбуйся на него внимательно.
Боб всмотрелся и охнул:
- Ну, точь-в-точь на фотографии, вот на этой!
Приложили к лику святого фотографию, посветили фонариком - копия.
- Чей портрет на фотографии?
- Николая Корыеича Подшивалова, владельца постоялого двора и трактира. Он же церковный староста.
- А на иконе?
- Он же, только раскрашенный да одежда другая.
- Вот то-то! Видал, кому тут молились - трактирщику!
- Давай заснимем его лик на иконе!
Боб нацелил фотоаппарат, Федя подсветил вспышкой магния. Щелк!
- Один готов!
- А есть еще?
- Конечно, имею сведения - святой Петр, у которого ключи от рая, писан с местного лавочника Гуреева. Сличим-ка его портрет с иконой.
Сличили, похож. Что лавочник, что святой Петр - одно лицо!
- Здорово! А красавица Мария Магдалина должна быть списана с его благоверной супруги. Давай сюда фотографию купчихи.
Сличили фотографию лавочницы с ликом святой Марии Магдалины - ну конечно, похожа как две капли воды, только на иконе она изображена в красках и одежды другие, старинные.
Пустили луч карманного фонарика на бога Саваофа, свесившего босые пятки с облака, и фыркнули, сдержав смех, - бог был похож на щекастого, губастого, длинноволосого выселковского попа. Сидит себе на облаках, завернувшись в белую простыню, и благословляет прихожан поднятой рукой.
Стали .шарить светлым лучиком дальше, и все новые открытия - что ни местный кулак, то его лик на иконе, что ни местный богатей, то изображен в виде святого.
В азарт вошли изыскатели. Горячей испариной лбы покрылись. Фотографируют, щелкают. Вспыхивает магний, озаряя своды церкви. И при каждой вспышке кажется, будто угодники на иконах в испуге шире открывают глаза.
- Ну, как же это получилось, Федя? - дивился Боб. - Почему на иконах изображены местные богатеи?
- А очень просто. Старинную церковь недавно ремонтировали. Ну, и пригласили богомазов освежить иконы и божественные картины на стенах... А владимирские богомазы известные хитрецы, выпивохи. Подговорились за некоторую мзду изобразить личности местных богатеев в виде святых. Нам, дескать, натура для лучшей живописности нужна... Церковный староста эту поддержал идею.
Ну, тут и пошло у богачей соревнование - задарили богомазов. Друг перед другом старались. Гордыня их обуяла. И сам поп включился... И попадья. И вот даже поповы дети, смотри, смотри!
На иконе в образе отрока Пантелеймона-целителя в длинной рубашке с вышивкой по подолу был изображен Фома!
На другой в образе мальчика Иосифа, проданного в рабство братьями, был изображен Ерема!
- Вот каких агнцев божьих мы профомили! - вздохнул Федя.
- Проеремили! - почесал стриженую маковку Боб.
- Ну, ничего, - сказал Федя, - мы их разоблачим, да еще как! Раскроем деревенским - кому они молятся!
Кому крестятся, кому поклоны бьют! Расскажем о происхождении божественных икон. Вот это будет лекция!
- Ох и номер! Недаром мы потрудились, - приободрился Боб. - Ну как тебе удалось все это узнать, Федя?
- Вот то-то, как! Учись, главное - связь с массами.
Надя и Глаша мне все открыли. И не комсомолки, беспартийные девчата.
- А откуда они узнали?
- Видишь ли, отец у Нади дьячок, как напьется, так всю эту историю рассказывает. Он злится, что его лика ни на одной иконе не изобразили. Нечем ему было богомазам заплатить, бедновато живет. Дьячок плачет с досады, а Наде смешно. Она ведь в советской школе училась...
Радио слушает. В нашу сторону, к новой жизни тянется...
- А вот поповы дети не таковы. Как они нас попутали с этим шкуродером, провокаторы. И теперь еще смеются!
- Теперь-то дрыхнут, пирогов-блинов наевшись.
- Наверное, спят-посыпают в мягких перинах. Им и не снится, что мы по церкви ходим. Готовим им фитиль.
- Да уж приготовим. Они нас ложью хотели взять, а мы их правдой покроем!
- Пусть спят покрепче!
Но в поповском доме не спали.
- Отец, что это, не в церкви ли чего-то сверкает? - спрашивает попадья, ворочаясь в постели.
- Зарницы это сверкают, спи, спи, - говорил поп, а сам не спал.
- А мне чудится - это в церкви, послал бы ты ребят посмотреть.
- Ладно, ладно, без тебя знаю, послал.
