Ртищевы убедили Аркадия, что виновен в гибели Игоря именно я. Ну, здесь все стало почти ясно. Старинный принцип - 'двое дерутся - третьему пожива'. А третьими оказывались, как ни крути, Ртищевы. Требовались лишь доказательства, а их не было.
Хорошенько покопавшись в прошлом 'супругов', нам удалось выудить крупицы правды. Лара и не скрывала, что занималась бодибилдингом. Это дало отправную точку и вывело меня на других людей. - Сергей резко замолчал и с опаской глянул на меня. - Короче говоря, я понял, что Ира стала жертвой очаровательной лыжницы, а следовательно, смерть Игоря - на счету Ртищевых... Было много побочных факторов личного характера, мешавших мне вести дознание... Но Геннадия в Дакар послал я. Он 'украл' у Аси телефон-убийцу и обеспечил поступление к Ртищевым информации о взрыве вертолета и гибели госпожи Колчановой. К тому времени я уже знал, кто скрывается за четой лже-детективов. - Сергей налил себе водки, а нам вина. - Я хочу помянуть добрым словом Анатолия Петровича, пугливого влюбчивого толстяка, ставшего героем. Я бы сказал, героем мировой истории. Хотя об этом мало кому дано знать.
- Толя погиб? А ведь я его открыто недолюбливала. - Виновато призналась я. - Он казался мне не очень надежным.
- Этим хозяевам мира с подачи лже-Ртищевых казалось то же самое. Они попытались перекупить Толю, но он остался верен своим принципам и - шефу... За что и поплатился жизнью. Светлая ему память... - Сказал Сергей и мы выпили.
- Толя совершил поступок, который карался более, чем смертью - он информировал нас о заговоре хозяев мира. Ему какое-то время удавалось играть роль 'двойника'. Однако, наверно, недостаточно хорошо... После визита в Крым на сборище заговорщиков Анатолий исчез. Я был уверен, что он погиб. И только в ту памятную ночь, когда мы, наконец, заключили мировую с Аркадием, оказалось, что Анатолию удалось выжить и в одиночку осуществить операцию мщения... У меня был отважный и преданный друг.
- А нам все талдычили о скромной роли личности в истории. Мол, если исторические формации не созрели для преобразований, то и личность, будь она хоть семи пядей во лбу, бессильна изменить что-либо. - Вставила Ася. Выходит, плешивый, безобидный на вид толстячок сделал то, что могло уничтожить целые армии и государства - предотвратил мировую бойню! Это обнадеживает. - Аська вздернула подбородок. - Ведь я тоже оказалась 'личностью', как это ни смешно. Я все-таки нарушила запрет Лары и позвонила в Москву Аркадию. Ну, просто потому, что до смерти хотела услышать его голос. И что ты думаешь, Слава? Мой дорогой А. Р. Т. как раз в этот момент оплакивал мою гибель, о которой сообщила Лара. И ещё она дала понять, что все это устроил Серега!
- Я не оплакивал. - Прервал её Аркадий. - Положив в карман 'беретту', я собирался покинуть дом... Наверно, я тоже слегка свихнулся - я чувствовал, что должен совершить только одно - покарать убийцу... Услышав голос Ассоль, я ничего не мог понять. Оглушенный радостью, я двинулся в Молчановку, чтобы начистоту поговорить с Сергеем.
- И вместо того, чтобы впиться друг другу в глотку, мы съели с Аркашей по куску жареной баранины, выпили бутылку водки, закусывая старинными консервами баклажанной икры... Она валялась в шкафу со времен 'застоя', было бы смешно, если бы мы с тобой, старик, тогда отравились...
- Вы что? Весь холодильник был забит овощами! - Спохватилась я. И тут же вспомнила увиденную мной в открытом окне картину - Аркадия и Сергея, мирно закусывающих на кухне. И тут же всплыло остальное, спрятанное в тайниках моей памяти - запертый в подвале Сергей, ванна с алым телом мертвого Юла.
Я судорожно хватала воздух открытым ртом, но тиски, сжавшие грудь, не отпускали. В глазах потемнело, зубы звякнули о край бокала с холодной водой, поднесенного Сергеем... Я послушно сделала несколько глотков и положила под язык крошечный желатиновый шарик.
- Нормально. Немного закружилась голова... - Наконец сказала я, чувствуя, как проясняются мысли и теплеют помертвевшие губы. Сергей, стоя на коленях у кресла, старался согреть мои пальцы. - Порядок! - Я выдернула руки и, беспечно улыбнувшись, придвинулась к столу. - Только, умоляю, не гоните меня спать - так хочется посидеть здесь, со всеми вместе! Перспектива оказаться одной в каюте пугала меня.
Друзья переглянулись.
- А знаешь, что особенно забавно? - Спасла положение Ася, непринужденно продолжая беседу. - Прилетаю я в Москву - ничего не знаю, ну, вообще ничегошеньки! А в Шереметьево меня встречает А. Р. Т. и прямо в автомобиле преподносит мне это колечко, мол, ты меня за муки полюбила, а я тебя - за состраданье к ним. Так я, наконец, стала невестой. Обручение в 'мерседесе'.
- А вам не кажется, друзья, что мы прекрасная пара? - Спросил Аркадий, обняв жену в классической позе молодоженов, предстающих перед объективом. Трудно найти людей, более не подходящих друг другу. Жена блондинка, я брюнет. Она хохотушка, я - мрачный молчун. Ассоль - женщина с фантазией, а я - бесхитростный тугодум.
Аська коснулась его губ пальцем, а затем мы стали свидетелями голливудского поцелуя.
- А ведь смешно. - Заявила Аська, оторвавшись от мужа. - Ведь согласитесь, очень смешно, что мы действительно любим друг друга.
- Но самое смешное знаете что? - Сергей удовлетворенно вздохнул широкой грудью и уставился в усыпанное звездами небо. - Сдается мне, что все не так уж просто на этом свете. И на черта есть своя управа. Причем, действующая не без юмора. Какой-то головастый компьютерщик из экономических служб Ассоциации хозяев мира, свихнувшийся на святых целях общественной миссии, проявил инициативу. Как вы думаете, что он сделал с капиталами ассоциации, на которые было наложено строгое вето? Он решил подстраховать своих нерасчетливых шефов, упустивших из виду в своей мании величия, что бессмертие для них пока не куплено.
Мальчишка, будучи уверен, что выражает волю хозяев, составил программу завещания, в соответствии с которой все капиталы распределялись в различные мировые благотворительные фонды. Наверняка рассчитывал получить благодарность от шефов за проделанную работу. Но не успел. Хозяева перебрались в мир иной, а средства, предназначенные для уничтожения половины человечества, теперь будут работать во имя его же спасения!
- Здорово! - Захлопала в ладоши Ассоль. - А где шампанское?
Когда стюард принес ведерко с шампанским и мы выпили за причуды судьбы или шутку Создателя, Ассоль, вынув из вазы охапку белых роз, бросила цветы за борт. - Это будет наше прощание с прошлым и память о тех, кто не дожил до этой чудесной, ароматной, теплой ночи...
Глава 46
Еще два дня мы крутились у берегов Ривьеры, делая вылазки в маленьких городах. Мы вели себя как беззаботные, состоятельные и отнюдь не скучающие путешественники. Но никто не вспоминал о нашем ночном разговоре. Очевидно, состояние моей психики не внушало доверия. Да и я сама едва удерживалась на зыбкой грани между светом и тьмой.
Свет знания манил меня и пугал, а тьма неведения сулила покойное забвение. Иногда мне хотелось кричать от бессилия - фрагменты шарады не складывались в целое.
- Мне кажется, я мучаю тебя недоговоренностью, детка. - Сказал однажды Сергей. - Уж не знаю, как это с точки зрения медицины, а по-человечески зуб надо выдирать сразу. Я решил взять ответственность на себя, поскольку на этом корабле представляю и капитана, и священника, и твоего Вадика Дроздова. Иди-ка в каюту и спокойно прочти это. Аркадий с женой вернется, думаю, под утро. Ассоль пристрастилась к рулетке.
- Хм... Ей просто нравится демонстрировать в казино новые вечерние туалеты. - Сказала я, вертя в руках толстый неподписанный конверт.
Сергей сжал мои плечи.
- Ничего не бойся, Бубка, помни, - я с тобой. - Он подмигнул совсем по-старому, по-хулигански - с цыканьем через сжатые зубы. - Иди, а я подышу воздухом, возможно. порыбачу.
...Почерк Юла я видела второй раз. Из ослабевших пальцев листы выпали на кровать. Я смотрела на них, не находя сил прикоснуться. Может, лучше выкинуть за борт и забыть? Постараться выжить с незарастающей раной? Нет пора покончить с этим - Сергей прав. Я осторожно взяла листок, начинавшийся обращением:
'...Глория, ведь все проходит, правда? Я выжил и даже растолстел. Я научился относиться ко всей этой истории философски-спокойно.
Меня смущает то, что в своей исповеди и вынужден говорить о любви. О любви к чужой жене и
