Йотулла, и он упал навзничь с тяжким грохотом.
Задыхаясь, маг быстро вскочил и потянулся к своему посоху, но Хальвдан щелчком пальца отшвырнул посох в другой конец комнаты. Сигурд во все глаза глядел на черную перчатку, облекавшую руку ярла, и вспоминал рассказ Миклы. Манжета перчатки была богато расшита золотой и серебряной нитью и обита серебряными заклепками.
– Можешь идти, Йотулл, – ровным голосом произнес Хальвдан. – Твой посох я пришлю позднее с мальчиком.
На миг лицо Йотулла исказила гримаса гнева и унижения, но он быстро овладел собой и снова стал надменно-благодушен.
– Благодарю за доброту, Хальвдан. Я не скоро забуду ее, – сдержанно проговорил он и, чопорно кивнув, удалился.
Рольф и Сигурд смотрели друг на друга в немом изумлении. Сигурда потрясла та крайняя ненависть, отблеск которой он уловил в глазах Йотулла.
У него хватало ума не спрашивать, какую это тайну прячет от него Хальвдан, но сомнений не было – эта тайна связана со шкатулкой.
Хальвдан стянул с руки перчатку и сунул за пояс.
– Полагаю, ни один из вас не станет болтать в форте, что Хальвдан и Йотулл повздорили. Могу вас уверить, что мы с Йотуллом частенько не соглашаемся в чем-то и устраиваем поединки Силы, которые непосвященному могут показаться настоящей схваткой. – Он поманил к себе посох Йотулла и, когда тот подлетел поближе, взял его и небрежно осмотрел. – Иногда единственный способ добиться почтения от нашего надменного и могучего мага – как следует припугнуть его. Он немного перемудрил в своих поступках… и это возвращает нас к тебе, Сигурд.
Сигурд пристально глядел на Хальвдана и в этот миг ненавидел его куда больше, чем обычно, – за то, что он так унизил Йотулла у них на глазах.
– Ты, наверно, запретишь мне теперь учиться магии?
Хальвдан блеснул глазами из-под кустистых бровей.
– Микла научит тебя всему, что может пригодиться в повседневной жизни.
Я предназначил тебе совсем иную судьбу. До сих пор ты слишком много времени тратил попусту в компании альвов – они, конечно, славные ребята, но и дня не прожили бы, если б кто-то все время не указывал им, что делать. А потому я запрещаю тебе проводить в этом доме больше часа после ужина. Особого неудобства мой запрет не доставит – ты и так устанешь после дневных упражнений в воинских искусствах. Я также считаю необходимым включить тебя в дневную стражу. Это и займет тебя, и убережет от лишних проказ, не говоря уже о дружбе с Йотуллом.
Рольф метнул на Сигурда полный сочувствия взгляд. Быть переведенным в дневную стражу – позор для воина. Обычно в дневные часы стражу несли старухи и подростки, а дни были, как правило, жаркие и скучные. Самое худшее, что никто не в силах весь день нести стражу, а потом всю ночь забавляться с дружками или отправляться в ночной разъезд. Дня легкомысленных альвов не было худшего наказания, чем ограничить их в развлечениях.
– Тогда я тоже перейду в дневную стражу, – лишь мгновенье поколебавшись, объявил Рольф. – Не тревожься, Сигги, как-нибудь выдержу.
– Хорошо, что ты сам вызвался, Рольф, – спокойно заметил Хальвдан. – Ты избавил меня от необходимости отдавать тебе приказание. Утром вы будете заниматься с наставниками, днем дежурить на укреплениях. Один день из десяти свободный, один час после ужина – на личные дела. Сигурд, я не стану запрещать тебе дружить с Йотуллом, но мне это не нравится, понял? А теперь ступайте к Скефиллю на первое занятие.
У Рольфа отвисла челюсть.
– Но… значит, нам прямо сейчас начинать? Даже не выспавшись?
Сигурд резко ткнул его локтем в бок и язвительно бросил:
– Рольф, а почему бы и нет? Мы не станем жаловаться – мы же не дети.
– Зато старый Скефилль найдет на что пожаловаться, – пробормотал себе под нос Рольф, когда они выходили из зала. Сигурд оглянулся – Хальвдан смотрел им вслед, как всегда грозно сверкая глазами.
Скука дневной жизни Хравнборга ни с чем не могла сравниться. Когда заканчивались занятия со Скефиллем, оставалось лишь одно дело: глазеть на пастушков, которые пасли овец на склонах холмов, на коней, которые резвились и щипали траву вокруг земляных валов, и на девчонку-гусятницу.
Сигурд скоро догадался убивать время, используя свои скромные магические способности. К большому неудовольствию Рольфа, свой свободный час после ужина Сигурд проводил с Йотуллом, который каждый раз давал ему краткий урок магии. Вечное злосчастье Сигурда в эти дни преследовало его куда усерднее прежнего. Едва ему что-то становилось не по душе или он оказывался неподалеку от тех, кого на дух не выносил – скажем, Хальвдана, – все ремни, веревки и шнурки немедля лопались, все, что висело, градом сыпалось наземь, оводы и слепни кусали коней, и те лягались, а предметы, которые Сигурд держал в руках, вырывались на волю с явным намерением кого-нибудь пристукнуть – к вящему его смущению.
Ранхильд точно притягивала все эти мелкие злосчастья. Она начала замечать Сигурда на следующий день после того, как Хальвдан наказал его и перевел в дневную стражу. Всякий день, когда Сигурд дежурил на укреплениях, Ранхильд, как по расписанию, проходила мимо него. Восемь дней подряд она лишь одаривала его ледяным взглядом королевы, которой на глаза попадалась болотная тварь. Заморозив Сигурда презрительным взглядом, Ранхильд уходила в конюшню, где ожидал ее лучший чистокровный жеребец. В сопровождении троих лучников она выезжала из форта и скакала к дальнему краю долины. Тотчас неизменно появлялись пчелы и жалили коня, доводя его до неистовства, или же мелкие камешки летели из пустоты, обстреливая ее и спутников. В довершение зловредный порыв ветра трепал волосы Ранхильд или срывал с ее плеч нарядный плащ. Не то чтобы Сигурд специально хотел этого, но ему становилось не по себе, и сердце бешено колотилось, стоило девушке появиться рядом, да еще держаться так надменно. Он не мог и вообразить, что дождется от нее взаимности, он не тешил себя мечтами, что мог бы добиться благосклонности родственницы Хальвдана, если б даже Рольф не объявил уже о своем праве на эту сомнительную привилегию. Однако Сигурд не мог не признать, как она хороша в своей дерзкой надменности.
