IАмур мне петь велит. Пора настала.Он в сердце, как в дому, провел лета.Великолепье сердце мне связало,Блеск ослепил; я не нашел щита,Когда лучами душу пронизалоСиянье глаз. Владеет мною та,Что, ночь и день из слез и воздыханийСплетя, томит — вина моих терзаний.IIАмур меня ведет и побуждаетВ труде, что я отважился начать!Амур меня на подвиг укрепляет,И дар, и мощь — на всем его печать!Амур меня ведет и просвещает,Внушив мне долг — о нем повествовать!Амур меня подъял для воссозданьяСтаринного любовного преданья! IIIИ вот — всю честь ему воздать я смею:Ведь водит он один пером живым,Что вручено мне донною моеюДостойнейшей: никто с ней не сравним.Всех выше добродетелью своею,Красой и благородством неземным,В упрек она не слышала б ни слова,Когда б хоть миг была не столь сурова.IVТеперь молю у вас я обороны,Любовники счастливые! Мой враг —Завистник злоречивый, распаленныйДа всякий, кто в любви и нищ, и наг.И вас, все в мире дорогие донны,Не с сердцем ледяным, от ваших благМолю — молить одну: не. будь надменнойС тем, кто перед тобою — раб смиренный! VДавно когда-то Фьезоле не зналоНи стен, ни частокола; весь народ —А было там людей в те поры мало — Ютился у излюбленных высотОкружных гор; и брошена лежалаВнизу равнина — из-за терпких водБолотных, непригодных человекуИ разливавшихся в большую реку.VIЦарила вера ложная в то времяВ порочных, лживых, грубых, злых богов,И так взросло зловреднейшее семя,Что всякий мнил: их светлый лик таковНа небе, как и здесь. Людское племяИм не жалело празднеств, и даров,И почестей. А всех превыше чтилиЮпитера в его державной силе.VIIЕще царила той порой богиня,Что названа Дианою. Она,Для многих жен заветная святыня,От девственниц особо почтена.И той — ее прямая благостыня,Что век свой целомудрию верна.И с торжеством таких она немалоВ свои леса и рощи принимала.VIIIА многие бывали при рожденьеПосвящены родителями ей —То по обету, то в благодареньеЗа милости и блага для детей.Диана всех брала в свое владеньеОхотно: для нее всего милейДевичество хранить, бежать пред мужем:Пускай мы браку, суетные, служим.IXИтак, по всей земле высоко чтилиБогиню- девственницу. Но к холмамВернемся фьезоланским. Тут служилиЕй ревностно. Во славу ей, а вамВ услышанье перескажу я былиО девственном содружестве. Все тамТогда прозваньем нимфы величалисьИ с луком и со стрелами являлись.ХИз этих дев Дианой набиралосьЧисло большое тут, в краю холмов,Хоть в их среде открыто оставаласьОна лишь изредка: па ней трудовЛежала тьма: для всей земли стараласьДать от обид мужских она покров;Но ежели во Фьезоле бывала,Такой и вид, и облик принимала:XIСтройна и высока, равна красоюВеличью, взором и лицом онаЛучилась столь лучистою звездою,Что верилось — в Эдеме создана,Вблизи слепила смертный взор собою,Сиянием лучей окружена,А кудри светлые — не словно злато:Их цвет к лицу шел более богато.XIIОна обычно вольно распускалаНад шеей незакрытой их разлив;Туника в легких складках ниспадала,Стан стройный покрывала, не сокрыв;Ткань тонкая вся белизной сиялаБезукоризненной; на ней красивБыл крепкий пояс; а поверх пороюПурпурный плащ — огнистою игрою.XIIIЛетами — двадцать пять — являлась дева,Как юной мощи полная пора.Во длани лук она держала слева,Колчан висел у правого бедра,Весь полный стрел, — разить в порыве гневаНе только зверя, — нет: разит, бодра,За нимф и за себя пылая местью,Мужей, кто б ни был — шаг ступик бесчестью!XIVИ Фьезоле такою посещалаДиана — нимф любезных повидать,Им милости и блага расточалаИ часто их любила собиратьУ светлого ль ручья, иль где ширялаЛесная тень, — в те дни, когда сиятьДано все выше солнцу и согрето —Не в холоде, не в зное — медлит лето.XVТут нимф она в беседах укреплялаБлюсти священный девственный обет.Подчас охоты, ловли обсуждала —Занятий их любимейший предмет —Меж тех холмов: они зверей немалоТравили, их отыскивая след.К успехам впредь и ради упражненьяОна давала девам наставленья.XVIОна была их мудрая опора,Как я сказал, в ловитвах и стрельбе.А уходя, всего того собораНаместницу Диана по себеИм оставляла — нимфу, властно, скороЕе избрав. И в клятве и божбеВсе обещали ей служить покорноИль гибнуть от ее стрелы позорно.XVIIЕй подчинялись с ревностью великой,Она как бы Дианою была.И каждая, одетая туникой(Льняная, тонкотканна и бела), —Гроза смертельная всей твари дикой,У каждой лук — на смелые дела.Хоть леопард ей попадется пестрый, —Без промаха сражен стрелою острой.XVIIIТогда земля цвела красою мая,Цветами яркими светился луг,И соловьи, блаженство изливая,У светлых вод влюбленность пели вслух.И юноши, в огне любви пылая,Отвагой, радостной питали дух,Когда во Фьезоле пришла ДианаДержать совет средь воинского стана.XIXСреди цветов и трав земного лона,У светлого ручья, что чуть шумит,И медленно влечет волну у склонаЧечер-горы, с той стороны, где видНа солнце в полдень, в выси небосклонаЛицом к лицу слепительный открыт, — Ручья, что ныне все зовут Аквелли,С Дианой нимфы всей толпой сидели.XXИтак, толпа блестящая шумелаНа светлом берегу у ручейка.Одна из нимф нежданно, быстро, смелоВоспрянула, пряма, стройна, легка,И в рог певучий громко зазвенела,Чтоб смолкли все. И рог молчит. РукаРог опустила. Все сидят. Молчанье.Все смотрят на Диану в ожиданье.XXIОна сказала, как обыкновенно,Что каждая должна себя блюсти,Чтоб муж не подошел к ней дерзновенно.«А лишь случись мужчину здесь найти,Извергну, как врага, его мгновенно, —Посмей он к вам с обманом подойтиИли с насильем. Та ж, кто обольстится, —Та жизни от руки моей лишится».XXIIА между тем, сокрытый в чаще темной,Где этот грозный заседал совет,Безусый юноша, румяный, скромный, —Да было ль Африко хоть двадцать лет? —С кудрями светлыми, с улыбкой томной,Весь — словно лилия иль роза, нет —Как яблочко (здесь, недалеко, с детстваС родителями жил он без соседства), — ХХIIIВдруг юноша, сокрытый, очутилсяВблизи Дианы. Шаг еще ступил —И говор нимф, что звонко разносился,И вид живой его остановил.Тогда в пещеру тихо он сокрылся,И слушал, и дыханье затаил.Невидимый блистательным собором,В него впился он напряженным взором.
