— Мне очень хотелось бы ошибиться, но я вижу, как мы вновь встречаемся с этими вояками. И опять при встрече льется кровь, много крови.
— Значит, напрасно мы их отпустили?
— Может и так. Много лучше для нас было бы, когда б они остались все лежать здесь, или сгинули безвестно на обратном пути. Еще не поздно попросить Эрьту, пусть их костяные богатыри займутся ушедшими…
— Ты соображаешь, что говоришь? — возмутился Александр. — Предлагаешь нанести предательский удар в спину!
— Сожженное селение, убитые женщины и дети — вот цена твоего благородства. Или чистоплюйства. — Ратибор вздохнул. — Тем более, что Пайпын охотно сделал бы все сам. Твоя совесть могла бы спокойно спать! И еще запомни: именно знакомство с Пайпыном дорого обойдется нам.
Александр нервно рассмеялся.
— Сегодня ты уж слишком мрачен, Ратибор. Могильным холодом веет от твоих предсказаний. Мы ведь победили, а ты продолжаешь предрекать несчастья.
— Иные победы победителю обходятся куда дороже, чем проигравшему битву. Ты совершенно забыл об исчезнувшем Торгейре. Неужто ты надеешься, что внук бога огня забудет о своем поражении? Он будет мстить тем, кого считает виновниками своего позора. И воскреснув, он окажется много сильнее, чем вчера. Ты еще не разобрался до конца, кто из них что успел натворить. И еще. С кем же ты сражался ночью? Ведь Лютинг погиб возле серебряной горы, откуда он появился вновь? Да так, что никто из варягов не заметил его? Только ты один да Пайпын. И наши друзья-аримаспы…
— Но ведь их самих едва не перебили варяги! — воскликнул Александр, предпочтя обойти скользкий вопрос о ночном призраке.
— Ты видел их связанными — и только. Не знаю уж, кто из троих самый опасный. Манайя… Колдун, сотворивший черные изумруды. Не им ли ты обязан всеми неприятностями с варягами? Ингвар- путешественник хороший человек, однако его душой овладел какой-то демон, подтолкнув на черные дела. Айзия тоже не столь прост, как кажется. Старшина каравана… и личный шпион уважаемого тирана. А может и еще кого. Не даром он поминал Молоха… Сорвалось с языка словечко, не поймаешь. Тебе известно, что он задумал, к чему стремится? Золотые щупальца расползлись далеко и прочно схватили многих неосторожных. Я не берусь предсказать, что выкинет завтра Айзия во славу уважаемого тирана и для собственной выгоды. Вспомни, чем он торгует! И просто ли ради одной прибыли тащит аримасп в далекие земли отраву?
— Здесь ты прав, — проворчал Александр.
— Про Гелайма я скажу одно: он не тот, кем видится простым смертным.
— Ты его видишь другим?
— Да.
— Кем же именно?
— Черный воин…
— Что это значит?
— Не могу различить.
Александр озабоченно потер подбородок.
— Это как-то привычнее, чем иметь дело с колдунами.
— Надо еще разобраться, под чью дуду он пляшет, чью волю выполняет.
— Что ж, буду настороже. Предупрежден — значит вооружен.
Им хотелось еще поговорить о многом, но появился один из слуг марг-кока. Усердно кланяясь и пересыпая речь многочисленными похвалами великим и непобедимым витязям, он сообщил, что большой князь Эрьта и старшина каравана Айзия наипочтительнейше просят могучих воинов удостоить своим присутствием пир.
Эрьта на радостях закатил такое празднество, словно пытался затмить древних царей. Даже привыкшие к роскоши аримаспы от удивления пораскрывали рты при виде огромного количества золотой и серебряной утвари. Александр же, впервые столкнувшись с подобным, не сумел оценить стараний марг-кока. Просто подивился: и где все это раньше прятали?
Прямо на берегу был поставлен длинный дощатый стол, застланный златоткаными скатертями. Прямо на роскошную парчу ставились горячие бронзовые котлы. Александр с некоторым ужасом смотрел на горы снеди, а прислужники подносили новые и новые блюда. Больше всего было мяса: лосятины, медвежатины, оленины, зайчатины. Стол просел под тяжестью двух диких кабанов, зажаренных целиком на вертелах и уложенных на двух золотых блюдах размером с дверь. Глухари, тетерева, рябчики, гуси и утки просто терялись рядом с ними. Дымящиеся горки зерна и каких-то кореньев служили приправами. Александр только пожалел, что нет хлеба. Но когда на стол рухнули бадейки с икрой, посыпались печеные и вареные сомы, щуки, форели и вообще незнакомые ему рыбы, он окончательно перестал чему-либо удивляться. Но с вином вышла определенная промашка. Чего ойки не имели — того не имели. Лишь мутная, противно пахнущая бурда пенилась в золотых кубках.
Александр с неудовольствием увидел, что сидеть ему придется рядом с Гелаймом. Он предпочел бы держаться подальше от аримаспов даже на пиру. Или особенно на пиру — смотри, чтобы он не сыпанул тебе чего-нибудь в еду.
Эрьта открыл пир многословной цветистой речью. Он еще раз проклял врагов, восславил героев, погоревал о павших, особо отметил помощь бородатого… Александра при этих словах передернуло, однако он успокоился, когда услышал, что в награду за труды большой князь жалует его двумя сороками отборных соболей.
Когда искрящиеся на солнце шкурки были вынесены для обозрения, Айзия шумно сглотнул и проворчал:
— Царский подарок. Отборные меха.
