людям. Но Гниловский лес не настолько большой, да и Хорвин туда не раз ходил, как он мог заплутать? - Ну, не знаю. - А потом начались еще большие странности. Лошади его стали бояться. В то время в Гниловатке еще были лошади. Собаки облаивали и на три метра не подпускали. А взгляд у него стал какой! Огненный ! Все друзья от него отвернулись, стал он закрываться в своей хибаре, а в конце апреля снова исчез. Теперь не посылали его искать. В ту же ночь кто-то загрыз одну из наших последних коров. Рядом нашли волчьи следы. Впрочем, в тот год волков было много, как и в этом. А еще через три дня он вернулся, теперь уже ничего не говоря. Стали у его соседей всякие пакости случаться. То кто-то топором по руке попадет, то масло горящее с печи на себя опрокинет. А один раз даже пожар занялся, лампа на пол упала. Бабки стали поговаривать, что оборотень Хорвин и что из-за него все это происходит. Им верили не шибко сильно, но стали присматриваться. А когда в следующее полнолуние он исчез снова - народ взъярился. Этой ночью загрызли одну из лошадей, и, когда три дня спустя он появился, глубокой ночью толпа селян с факелами ворвалась к нему, связала его, затем подпалили дом. - И что же он? - А что. Он сгорел заживо, погиб, когда крыша рухнула, против оборотня это верное средство. Пепелище так и стоит. - И что же, никто об этом не узнал? - Почему? Узнали, милиции понаехало, пятнадцать человек посадили. С тех пор в деревне от силы человек десять осталось. - А вы? - Что я? Принимал ли участие? Нет! Хорвин был моим другом, и он был очень больным человеком. Пытался уговорить его лечь в больницу, потом старался остановить сожжение - бесполезно! Меня самого вместе с ним чуть не сожгли. М-да... Машина скатилась с холма и теперь мчaлacь по просторной белой равнине. Ночь сгущалась. Зарево заката совсем утихло, и лишь неясный свет отмечал запад. Появившиеся звезды были маленькие, холодные и колючие, такие же, как снежинки, редко сыплющиеся с небес. Мороз крепчал, но в машине постепенно становилось теплее. Газовые радиаторы раскалились. 'Эмка' прыгала на неровностях сельской дороги, ободранная обивка болталась из стороны в сторону, пружины в сидениях беспрестанно скрежетали. Скоро дорогу уже невозможно было разглядеть. Водитель включил тумблер, вспыхнула фара, но только одна. Войский выругался и переключил снова, теперь зажглась вторая. Лучше видно не стало, и Алексей надеялся, что водитель знает, что делает. Войский напряженно вывернул руль. Еще чуть-чуть - и машина уткнулась бы в рытвину, мотор тарахтел, напрягаясь, но больше сорока километров в час выжать не мог. -До Гнилова километров шестьдесят, - сказал Войский. - Путь идет сначала через поле, сейчас по нему едем. Затем Скушная роща, небольшой островок деревьев, там дорога очень плохая, за ней три или четыре хутора, где почти никто не живет, сразу за ними Гниловское кладбище, не слишком приятно, но терпимо, потом, наконец, Гниловский лес. Километров тридцать придется ехать по нему, но дорога там ничего. Лес простирается до самого города, так что путь неблизкий. - Да... - Алексей достал из кармана небольшую фотографию, присланную ему по почте. Большая яма, огороженная частоколом с флажками, шатер старинного здания, нависающий над ней, а на заднем фоне видны луковки древних церквей. Какой-то монастырь, вернее Гниловский собор. А в яме лежит, согнувшись в три погибели, непонятный скелет. То ли человек, то ли волк. В скрюченной фигуре и сейчас чувствуется страшная сила. Между лапами скелета зажат проржавевший до основания русский боевой шлем. Впечатление эта фотография производила неприятное, было видно, что на скелете надета стальная кольчуга из мелких звеньев. А в ней торчало с десяток тяжелых арбалетных стрел, и непонятно было, что послужило причиной гибели человека-волка - стрелы или удар серебряного топорика. Алексей вздохнул и спрятал фотографию. Войский, поначалу много болтавший, теперь молчал и сосредоточенно вел дребезжащую машину. Казалось, что эта колымага просто развалится на дороге. - Роща, - наконец сказал шофер. Алексей встрепенулся, и в этот момент машина нырнула в заросли деревьев. Темнота открытого пространства уступила место темноте леса. Тени деревьев плясали в слабом свете фар, причудливо извиваясь, и казались живыми. Свет натыкался на них и начинал безумно метаться среди стволов, высвечивая неясные образы. В лесу по-прежнему царила тишина. Только эхо от захлебывающегося двигателя. Теперь Алексею уже казалось, что лес не только снаружи, он и внутри машины. По крайней мере, в кабине было ненамного уютней, чем снаружи. Роща казалась враждебной... Хотя нет, как она мoжeт быть враждебной, просто приезжему не нравилось все это безмолвие, эти деревья, так близко подступившие к машине. Кажется, вот-вот обе стены соединятся и дороги не станет, как не станет и едущего по ней автомобиля. Верхушки сосен тронул мертвый серебристый свет - всходила луна. Затем ее что-то закрыло - наверное, тучи. Ветра по-прежнему не было, лишь изредка сорвавшийся с дерева снег ярко блистал в лунном свете и пропадал, падая вниз. Машина - единственное, что нарушало это холодное безмолвие. Она с натужным ревом шла сквозь рощу, и Алексей видел только два ярких блика за заиндевевшим стеклом. Верхушки сосен, серебрящиеся под то появляющейся, то пропадающей луной, танец теней от фар 'эмки'. Лунный свет сверху и тени снизу. Тени, казалось, образуют узнаваемые фигуры. Приезжий, словно в трансе, смотрел на них. Звери, птицы, люди... Что скрывают в себе тени? Однако ему почему-то виделась чаще всего одна тень, одна форма. Массивный образ человека-волка, что лежит под древним собором в Гнилове. Таким, каким он был когда-то. Огромный, сгорбившийся, покрытый клочками шерсти. Огромные волчьи уши вслушиваются вокруг. Он идет вперед, несмотря на пробивающие кольчугу тяжелые арбалетные стрелы. Идет, пока не теряет шлем, к последнему удару топором. Вот этим самым, лежащим сейчас в пакете... Раздался ужасный грохот, и Алексей от ужаса чуть не впал в кому. Ему хотелось упасть на пол и больше ничего не видеть. Но затем медленно пришло узнавание. И когда треск повторился, он уже знал, что это обычный гром. Но волосы у него по-прежнему стояли дыбом, он тяжело дышал, медленно отходя от шока. Такой резкий переход от пляски теней к грозе было тяжело перенести. Через некоторое время он отдышался, и когда гром повторился, то даже не вздрогнул. - Каково, а? - Войский даже не оторвался от руля, - меня даже самого слегка пpoбрало! Гроза зимой ой как редко бывает! А ты, я вижу, чуть из кожи не вылез. - Да нет, просто неожиданно, - заставил повиноваться свой язык Алексей. Шофер не выглядел испуганным. Редкая зимняя гроза громыхала над рощей. Яркие всполохи озаряли снежные ели, метались между деревьев, освещая дорогу. Повалил толстый пушистый снег - зимний эквивалент ливня. Он засыпал дорогу, ложился на ветки деревьев, моментально наваливая метровые сугробы. Снег тяжелыми сырыми комьями налетал на стекло машины, глушил завывания двигателя, почти ничего не было видно. Секунду спустя в свете фар появился ствол толстого дерева всего в полуметре от бампера. Войский с проклятием вывернул руль, и машина, взвыв, ушла от препятствия. Одно колесо на секунду зависло в пустоте, а затем и вся машина въехала в очередную рытвину. - Ax, ты!.. - Мотор натужно взревел, и автомобиль вывернулся на дорогу. Алексей уцепился за спинку переднего сидения и окинул взглядом боковое окно... И встретился с кем-то глазами. Кто-то смотрел на них из лесной тьмы. Зрачки светились зеленоватым светом, а сами глаза смотрели не мигая. Приезжий не мог оторвать глаз от этого странного взгляда и всей душой желал только одного чтобы машина продолжала ехать. Мигнул зеленоватый свет, и рядом с первыми появились другие глаза. Взгляд у них был тяжелый и мрачный. Войский этого не видел. - Может, остановимся, такая метель, что ничего не рассмотреть! - Машина притормозила. - Нет! - крикнул Алексей. - Газуй! Газуй же! Войский удивленно поддал газу. Машина заглохла... Потом стартер шевельнулся, и они тронулись с места. Прокатившись еще с десяток метров, автомобиль вырвался из рощи. Глаза остались позади. - Что на тебя нашло? - спросил водитель, - ты чего заорал? - Там глаза, в роще - на меня кто-то смотрел! - Кто мог на тебя смотреть?! - Смотрели, мы заглохли как раз напротив него, он был не дальше чем в двух метрах! - В такую погоду не один нормальный человек не пойдет сюда. - Да не человечьи это были глаза, собачьи или волчьи! - Может, бездомная псина какая? Из Гниловских? - Может, и так, но лучше совсем не останавливаться, в движущейся машине как-то спокойнее. - Сейчас будет хутор, там остановимся. Восемь часов вечера показывали светящиеся стрелки часов приезжего. Гроза стремительно шла на убыль. Холодно было по-прежнему. Над затихающей равниной вставала большая холодная луна. Впереди высился холм, на котором, по словам Войского, стоит один из хуторов. А луна начинала приобретать мрачный кровавый оттенок. Кряхтя, 'эмка' вползла на холм и въехала в небольшую рощу. Секунду спустя сидящие увидели силуэт посреди дороги. Скрежетнули тормоза, Войский дернулся к ружью. Впрочем, он тут же отпустил его. - Старик! Ты что нас пугаешь?! Силуэт заколебался и вступил в свет фар. Это был старик в рваном поношенном ватнике, на плече он держал лопату. - Куда это вы на ночь собрались? Насколько я знаю, ты никогда раньше не выбирался на хутор так поздно! Вы останетесь здесь? Хотите переждать до утра? - Мы собрались пересечь Гниловский лес до рассвета, - ответил Алексей. Теперь он видел, что старик здесь живет. Войский ухмыльнулся: - Да, мы едем через лес.
Старый крестьянин подошел к дверце. - Да вы что! Ехать в лес на ночь глядя! - А что? Есть какие-то проблемы? - спросил приезжий с заднего сидения. - Проблемы? А вы в своем уме? Там же совершенно глухие леса! Днем-то никто не ездит! А уж ночью! Особенно сейчас, когда столько волков! Да еще при полной луне! -
