ему первую всесоюзную славу. В этой пьесе была заявлена четкая нравственная программа самого драматурга. Другая его знаменитая пьеса, 'В поисках радости', поставленная в 1956 году в том же ЦДТ, была направлена против омещанивания, нравственного опустошения человека. Именно там молодой Олег Табаков рубит громоздкую мебель, заслоняющую человеку выход в широкий мир. Виктор Розов принципиально антибуржуазный писатель, он одним из первых почувствовал нарастание буржуазности в нашем обществе. Свой бой за добро Виктор Розов продолжил и в пьесе 'Гнездо глухаря' (1978), где более жестко и даже зло обличает неприемлемые для него капиталистические тенденции в обществе. Его пьесы идут в сотнях театров страны, часто натыкаются на цензурные рогатки, и здесь Виктор Сергеевич Розов тоже показывает себя принципиальным и мужественным человеком, никогда не уступающим и не отрекающимся от своих позиций. При всей своей мягкости и доброте он всегда непримирим к своим оппонентам. Розов не побоялся порвать со многими театральными друзьями после перестройки, когда увидел, что они занимают проельцинскую сторону, легко отказываются от всех своих былых коммунистических убеждений. Виктор Розов - сторонник честного социализма и уверен, что рано или поздно этот путь будет вновь избран Россией. Лауреат многих премий. Живет в Москве.
'Учились бесплатно, начиная с детского садика и до вуза. Выдвинуты на сцену, если о нашем театральном деле говорить... Стали знамениты на весь мир - и теперь плюют на свое прошлое...
Считаю аморальным, безнравственным и очень некрасивым. На этой почве у меня с достаточно значительной частью нашей интеллигенции негласное, но явственное расхождение. Они сердятся на меня, что я придерживаюсь каких-то старомодных взглядов, приписывают мне, что я оправдываю все беды, которые были в прошлом, винят в том, что не принимаю происходящего сейчас.
Да, не принимаю! И не понимаю, как можно принимать. Как может не болеть душа, если они знают, сколько миллионов людей оказались сегодня у нас за чертой бедности, что больше двух миллионов детей в невоенное время беспризорники...
Невольно все это обращаешь в адрес власти, которая неправильно правит государством. Наверное, мои понятия и представления во многом, что называется, доморощенные, возможно в чем-то наивные. Но я считаю, что нам надо было идти сейчас по пути ленинского нэпа. И тогда все-таки страна вышла бы на социалистический путь развития. Без иллюзий общества коммунистического, ибо в моем представлении это больше литература, а социалистический путь - реально наиболее справедливый... Не знаю, может быть, в Китае за последние годы сделано нечто подобное...
Идет атака, чтобы истребить у нас чувство Родины. Уже территорию разбили, военный приоритет Америки безусловен - им только сейчас не хватает убить наш русский дух. Вот и идет разложение русского духа всеми способами. С одной стороны - жвачкой, рекламами всякими, пропагандой всего заграничного, а с другой - искусством западным, то есть в основном американским кино. Всегда с погонями, всегда с убийствами и часто с безнравственностью... Это - самое главное!.. Покушение на русский дух...
Мы действительно сдали очень многое. Как в первый период Великой Отечественной. Мы сдали тогда Брест, сдали Минск, сдали Киев, Одессу, Смоленск, - до Сталинграда. Но что было потом? Был Сталинград.
Вот и сейчас. Страна разбита на куски. Фабрики и заводы стоят. Поля не убираются. Мы сдаем, можно сказать, город за городом. Приезжают какие-то 'ролинг стоуны' - и вокруг них устраивается странный ажиотаж. Да, мы отступаем пока на всех направлениях. Но я верю: наступит наш Сталинград!'
Из беседы Виктора Розова
с Виктором Кожемяко
РУХНУЛИ ВСЕ БАШНИ...
Беседа после учреждения литературной премии 'Хрустальная роза'
имени В. И. Розова
Владимир Бондаренко. Когда-то, в семидесятых, я учился у вас в Литературном институте, и главное, что запомнилось из бесед с вами, - не тонкости литературного мастерства, а постулаты доброты и сострадания людям. Может быть, вы и не задумывались об этом, но были, и очевидно для многих, христианским проповедником. Не выпячивая и не выставляя напоказ свою русскость, вы оставались всегда тем глубинно русским человеком, который в любую, самую жесткую эпоху готов оказать помощь каждому попавшему в беду человеку. Позже были у нас и творческие встречи, и споры. Одно время мы вместе сотрудничали в журнале 'Современная драматургия', и мне довелось вживую увидеть, как при всей мягкости и доброте, вы непреклонны в утверждении своих принципов и равнодушны к суетной славе. При мне резали и кромсали вашу пьесу, запрещали ее к постановке. И вы отказывались идти навстречу чиновникам в уверенности, что ваша правда победит. По сути, вы всегда выходили победителем, даже когда до победы приходилось ждать целые десятилетия. В гибельные девяностые, когда, увы, большинство деятелей из литературно-театральной элиты отвернулись от народа, побежали наперегонки за миражами западной цивилизации, вы, никого из них не осуждая и не упрекая, отказались от либеральных подачек, сами позвонили мне в газету 'День', стали печатать у нас свои публицистические статьи. Вы были с нами и в 1993 году, и в 1996-м. Вас поливала грязью либеральная печать, но вы никогда не отказывались от своих взглядов, всегда предпочитали оставаться с народом. Вы при жизни стали одним из символов совестливой русской интеллигенции. И вот сейчас вы получаете первую хрустальную розу литературно- театральной премии, которая будет носить славное имя Виктора Розова. Я рад за вас, я желаю вам долгого доброго здравия. Как вы сами, Виктор Сергеевич, относитесь к учрежденной литературно-театральной премии имени Виктора Розова?
Виктор Розов. Ох, Володенька, сложно я к ней отношусь. Очень трудно ответить. Я ведь еще живой, а уже моим именем награждают... Справедливо то, что ею награждают молодых писателей и артистов. Потом сама награда, эта хрустальная роза - очень красива. Запомнится. На этом хрустальном заводе всегда делали очень хорошие вещи. А тут уж особо расстарались.
В. Б. О вашей скромности, Виктор Сергеевич, и деликатности всегда ходили легенды. Но уж не кто иной, как вы, давно заслужили право на свою именную премию. В этом есть высокая символика, знак преемственности. Мудрый Виктор Сергеевич передает свою премию молодым драматургам, поэтам, актерам. Они об этом и через пятьдесят лет будут рассказывать своим детям и внукам.
В. Р. Только смешно, что первым молодым лауреатом этой премии назвали самого старого писателя. То есть меня самого. Принято говорить: оказали честь. Но раз решили учредить премию и первую присудили мне самому, может быть, в этом есть и справедливость. Все-таки я немало потрудился. Я ведь всегда был труженик прежде всего. Поэтому и все стены моей квартиры, как вы, Володя, видите, увешаны театральными афишами моих спектаклей. Так уж много написано мною пьес. В какой-то степени, хотя бы как трудяга, я, может быть, и получил по праву эту премию. Мне нравится хрустальная роза, я люблю хрусталь.
В. Б. К первому присуждению этой премии в издательстве 'Олма-пресс' вышел и трехтомник лучших ваших пьес, многие из них и сегодня идут в театрах России. Лишнее подтверждение того, какой вы трудяга.
В. Р. Вот это, Володя, и есть для меня лучший подарок, что пьесы до сих пор идут. Когда вновь в МХАТе у Татьяны Дорониной поставили мою пьесу спустя много лет после ее написания - это было феноменально. И ведь люди идут, и как смотрят! Значит, нужна доброта и радость людям. И ведь ничего не меняли в тексте, все оставили, как было написано полвека назад. И принимается зрителем так, как должно приниматься. Это меня до слез тронуло. Не идеология важна, а то, что ребята в пьесе помогают друг другу, спасают друг друга. Помощь - это самое драгоценное, что человек может сделать в жизни.
В. Б. Мы с вами уже год живем в третьем тысячелетии, в ХХI веке. Уже началась новая история мира. Взрывают американские небоскребы, бомбят мусульманские города, идет война цивилизаций. Явно новое состояние человечества. И уже находясь в этом новом состоянии, мы можем более спокойно всматриваться в век минувший, в наш с вами родной ХХ век. Мы родом оттуда. Мы все равно причислены к нему. Сколько бы ни прожили в третьем тысячелетии. Каким ХХ век видится вам?
В. Р. Это очень сложный век. Много крови было. И много дел. Мы ушли от диктатуры, от излишних страданий, от сталинизма. С другой стороны, мы потеряли чувство дисциплины. Сейчас живем в уголовном обществе. Этого же раньше не было. Избавление от уголовщины - это великое благо. Но как ее искоренить совсем? В уголовщину нырнули самые, казалось бы, видные, казалось бы заметные, казалось бы, добропорядочные люди...
В. Б. А как вы сами, Виктор Сергеевич, прожили в ХХ веке? Вы родились в 1913 году. Помните гражданскую войну, воевали и были тяжело ранены во время Великой Отечественной войны, вы
