Земли. Часть макета покоилась в металлической чаше, напоминая огромный корявый плод, перевернутый стеблем вниз для обозрения. Ни картин, ни украшений - стены белые, гладкие, высокие.
Было велено ознакомиться. Что ж, заглянем в шкафы. Едва распахнул стеклянные створки - ахнул. Какой великолепный вид! Неисчислимая книжная армада выстроилась, как на параде. Многотомные издания, тщательно подобранные по цвету и высоте, ослепительно переливались золотыми и серебряными завитками.
Читаю на корешке: 'Карл Великий. Статьи и выступления', на соседнем корешке: 'Карл Великий...'. На следующем: 'Карл Великий...' Оказывается, все книги принадлежат перу Карла Великого, и во всех - статьи и выступления! Конечно, я сразу догадался, что это не тот Карл Великий, известный монарх; знаменитый король франков и господин Карл, так сказать, однофамильцы.
Содержимое следующего шкафа еще больше поразило меня: и здесь оказались статьи и выступления Карла Великого!
Миновал еще два стеклянных пролета со статьями и выступлениями, и наконец - находка! Карл, чего я никак не ожидал, оказался весьма плодовитым стихотворцем: сотни самых разнообразных изданий были густо заполнены стихами и поэмами. Каждый том открывался фотоснимком поэта. Печально прикрытые глаза, выразительный полупрофиль, ниспадающие на плечи белокурые локоны долженствовали подчеркнуть поэтическую натуру и редкое творческое дарование автора. Читаю наугад. Сгустились сумерки. Во тьме
Невмоготу вдруг стало мне.
Забушевала в жилах кровь.
Я понял: это, брат, любовь.
Переворачиваю страницу. Ползли вдоль берега туманы,
И громко блеяли бараны.
Шли облака издалека,
А тигр шел из тростника...
В какие края направлялся тигр - читать не захотелось. Полистал книгу, полюбовался на талантливые рисунки, выхватил несколько заголовков: 'К тебе, моя любовь', 'Поэма о счастье', 'Лирические этюды', 'Не смей!', 'Нет, не поверю'...
Любопытно, а какие же темы затрагивает Карл в своих статьях? Я вернулся к соседнему шкафу, извлек несколько книг. А вот какие: 'Так называемый бюрократ и его роль в мировом прогрессе'; 'От чернильницы к механизмам с автоматической подачей чернильной пасты'; 'Роль транспортера при загрузке и выгрузке в складах глубинного залегания'; 'Использование космических аппаратов для слежения за мелкими наземными объектами' (Ого! - удивился я); 'Вопросы психологии и воспитание стойкости у солдат в условиях современной войны' (Ого! - опять удивился я); 'Музыкальный момент в стихосложении'; 'Значение чернильной пасты для оформления технической документации' и так далее и тому подобное. Интересы Карла были поистине безграничны и зачастую неожиданны.
Видимо, не следовало ограничиваться лишь поверхностным просмотром текстов. Один из них я решил внимательно прочитать. '
Досточтимые господа! Рад приветствовать вас за этим деловым столом в таком солидном, многоуважаемом составе. Каждый из Вас прославлен неувядаемыми доблестями и внес личными стараниями свою лепту в совершенствование механизма умножения славы и благополучия. Однако...'
Нет, не смог я одолеть весь текст. Книгу захлопнул, вернул в шкаф и с чувством освобождения придавил золотое великолепие стеклянными створками. Осталось подняться на пятый, то есть на третий этаж и получить у Ри дальнейшие инструкции.
Я повернулся к выходу, мой взгляд натолкнулся на глобус. Очень уж необычный был этот шар, слишком корявый. 'Кто меня осудит, если я подойду поближе и как следует его рассмотрю?'
По гладкому зеркальному паркету вплотную приблизился к макету Земли (он оказался выше человеческого роста) и искренне подивился, с какой ювелирной точностью передан земной рельеф. Особенно поражали горные части планеты, до мельчайших подробностей показаны высоченные пики, хребты, впадины, ущелья... Даже дороги видны: чуть заметными желтоватыми змейками поднимались они из долин на перевалы, перебегали с кряжа на кряж, петляли вокруг вершин и холмов...
На равнинах хорошо просматривались леса, степные просторы; бурные и тихие реки свободно несли воды, подныривая под мостами и разбиваясь у частоколов-плотин мощных электростанций. А на крутых и пологих берегах необъяснимо угадывались большие города...
Вся поверхность макета была усеяна светлыми точками. Вероятно, для красоты, на зеленом равнинном просторе одна точка выделялась особенно ясно. Что это? Краска? Металл? Я осторожно коснулся белого пупырышка ногтем мизинца и обомлел: свет в библиотеке погас и противоположная стена будто открылась прямо в поле! Комбайнеры жнут хлеб - широкие лопасти подминают под ножи колосья, зерно густо льется в кузова машин. Второй комбайн встал, комбайнер выскочил из кабины, что-то кричит...
Что же это - киносъемка или прямой репортаж с местности? На киносъемку не похоже... Неужели передают спутники? Зарябили полосы. Глаза мои привыкли к темноте, и я глянул на глобус. Точки, оказывается, светятся! 'А если ковырнуть в Африке, - подумал я, - появится что-нибудь?'
Наугад тронул светящееся пятнышко и был удовлетворен: изображение появилось. Но то, что я увидел, заставило содрогнуться. Пылали хижины и густой черный дым застилал все вокруг. В просветах возникали солдаты с автоматами в руках, и можно было рассмотреть их прокопченные лица. Ветер раздвинул дымовую завесу и близко, почти в упор, обнажил для обозрения кровавые, истерзанные трупы убитых жителей африканской деревни...
Вдруг все исчезло, вспыхнул свет, и сзади меня прозвучал властный, грубый голос:
- Ни с места! Руки!
Я не успел поднять руки. Там, где только что разворачивались постыдные для человечества события, возникло и сразу же исчезло удрученное лицо Карла. Он поспешно сказал:
- Не трогать! Я разрешил.
Обернувшись, я заметил быстро исчезающих военных высшего генеральского ранга. Бахрома эполет молниеносно выскользнула за дверь.
Я немного помедлил, ожидая вызова Карла и размышляя о случившемся. Вызова не последовало, и весь путь до пятого этажа я старался уложить в систему все сегодняшние впечатления. Проходя мимо железных дверей, чутко прислушивался и смотрел во все глаза. Судя по всему, в закрытых помещениях располагались не только склады с продовольствием... Экспериментировать я уже опасался - и так слишком много на сегодня...
Нет, чересчур обильно было всего, сразу и не разобраться. Одно я уже понимал: Карл очень хитер, опасен, и опасен не только для меня одного... Канцелярские дела только отвлекали. Карл сам говорил об этом. А главное... Что же главное для Карла?.. Неужели то, что я видел минуту назад?..
Очаровательная Ри смягчила мое подавленное настроение. Только я заглянул в приемную, она ласково предложила сесть напротив. Я вспомнил о музейной чернильнице и усмехнулся: нет уж, душа девушки не может находиться где-то под замком...
Ри просто, по-свойски спросила:
- Ну как? Познакомились с нашим учреждением?
- Да, частично, - вздохнул я и с опаской покосился на дверь кабинета Карла - не слышит ли он?
- Господина Карла нет, - опустила глаза Ри. - Но в общем-то он слышит все. Такой у нас руководитель. Умный, проницательный.
- Проницательный - это верно, - согласился я. - Ну, а если откровенно: вам все в нем нравится? Ну, ничего вы такого не замечали?..
Глаза у Ри вдруг застекленели, стали безразличными, ответила она нехотя, с зевотой:
- Собственно, что я должна была заметить?
Неожиданный поворот в поведении Ри меня насторожил, и развивать критическую мысль я побоялся.
- Так, ничего. Наверное, мне показалось. С непривычки. Сначала все кажется не так.
- А, - улыбнулась Ри. К ней вернулось прежнее обаяние. - Я и сама не сразу привыкла. Теперь о приятном поручении господина Карла. - Ри щелкнула дверцей сейфа и на раскрытой райской ладони подала мне ключ. - От вашего особняка. Как выйдете - сразу за парком. Господин Карл позаботился, чтобы у вас на первый случай были деньги. Здесь сумма вашего недельного заработка. - Белые холеные пальцы извлекли из сейфа конверт. - Разживетесь - долг отдадите. Теперь о внутреннем распорядке. Господин Карл любит точность. Приходить на работу и уходить следует вовремя. У нас пропускная система. Без этого пропуска, - Ри протянула металлический жетон с номером, - сюда не попасть. Далее. Сотрудникам пользоваться лифтом запрещено. В конце коридора есть лестница. Да и согласитесь, подняться на третий этаж не так уж трудно. На первом этаже бар. Легкие завтраки, горячие обеды, по предварительному заказу - ужин. Кажется, все. Свой офис-четыре видели?
- Не успел.
- Это последнее, что остается вам до конца дня. Господин Карл желает вам всяческих успехов и ждет завтра утром с докладом.
- До свидания, Ри. Приятно было с вами познакомиться.
Ри улыбнулась, и пока я выходил, чувствовал ее провожающий внимательный взгляд.
Офис-четыре находился почти по соседству. В кабинете было все, что нужно для нормальной канцелярской работы: письменный прибор, телефон, настольный календарь, стопка чистой белой бумаги... Под стеклом списки фамилий и телефонные номера. Окна зашторены, что, вероятно, предусмотрено дисциплинарной системой Карла: во время работы ничто не должно отвлекать...
Пронзительно зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал тягучий сипловатый голос:
- Это ты, Чек?
- Я. С кем имею честь
