землю вместе с лунным сиянием. Пчелка огляделась, стараясь увидеть невидимого певца, но в причудливой игре света и тени она не могла ясно рассмотреть окружающее: все было окутано какой-то сказочно-прекрасной дымкой таинственности.
Майя почувствовала, что не в силах усидеть дома. Ей захотелось увидеть мир в его новой красоте.
'Господь будет моим хранителем, - подумала она. - Ведь я не замышляю ничего дурного!'
Пчелка уже готовилась вылететь на залитый голубыми лучами луг, как вдруг заметила совсем близко от себя на ветке бука маленькое крылатое существо, какого она прежде не встречала. Это странное создание, повернувшись лицом к ночному светилу, поводило ножкой по одному из своих узких крыльев - высоко подняв его вверх. Издали казалось, что незнакомец играет на скрипке.
- Как хорошо! Какая прелесть! - прошептала Майя и быстро подлетела к музыканту.
Тихая ночь дышала теплом, и пчелка не чувствовала, что воздух был холоднее, чем днем. Она уселась рядом с незнакомцем. Тот сразу прекратил свою игру. Мгновенно воцарилась такая глубокая тишина, что Майе даже жутко стало.
- Доброй ночи! - вежливо произнесла она, будучи уверена, что после захода солнца надо здороваться именно так. - Простите, что помешала вам. Но в вашей игре столько очарования, что невольно летишь на звуки вашей музыки.
Незнакомец с изумлением уставился на пчелку.
- Что вы за насекомое? - спросил он. - Я вас вижу впервые.
- Я пчела Майя.
- Ах, вы пчела... Так, так! Но вы ведь, кажется, летаете лишь днем? Я слышал о вашем племени от ежа. Он говорил мне, что пожирает по вечерам мертвецов, которых вы выбрасываете из улья.
- Да, - согласилась Майя. - Это правда. Кассандра рассказывала мне об этом. Еж приходит в сумерки подбирать наших покойников. Но разве вы знакомы с ежом? Это ведь ужасное чудовище!
- Ну, с этим я согласиться не могу! Мы, ночные кузнечики, находимся с ежами в хороших отношениях. Правда, они иногда пытаются нас изловить, но это им никогда не удается. Мы только играем с ними и дразним их. Мы называем их дядюшками. Всякому ведь надо жить, не так ли? И до тех пор, пока они не посягают на нашу жизнь, нам все равно, чем они занимаются.
Пчелка покачала головой. Она была другого мнения, но спорить не хотелось.
- Значит, вы кузнечик? - дружелюбно спросила она.
- Да, ночной кузнечик. Но, пожалуйста, не мешайте мне. Я должен продолжать свою игру. Теперь как раз полнолуние и ночь на диво хороша...
- Будьте добры, расскажите мне что-нибудь про ночь, - попросила Майя.
- Нет на свете ничего прекраснее летней ночи, - сказал кузнечик. Она наполняет душу блаженством. Если вы этого не почувствовали, слушая мою игру, то мои объяснения будут бесполезны... И зачем вы стремитесь все узнать? Мы, жалкие существа, можем познать лишь ничтожную частицу мира, но красоту его мы можем ощущать во всей его полноте.
И кузнечик возобновил свой полный ликующих трелей гимн, звучавший для сидевшей рядом с музыкантом пчелки с особенной силой и выразительностью. Она внимательно его слушала, глубоко задумавшись о смысле жизни.
Неожиданно музыка умолкла. Майя оглянулась. Раздался треск - и кузнечик ускакал.
'Ночь навевает печаль', - подумала Майя.
Ей захотелось посидеть на покрытой цветами лужайке. На берегу ручья, в быстром течении которого переливалось лунное сияние, она заметила отражение стройных водяных лилий. Как это было красиво! Вода журчала и сверкала, а нарядные цветы спали в ней, казалось, спокойным, безмятежным сном. 'Они заснули от избытка счастья', - подумала Майя, опустившись на один из белых лепестков и не отрывая зачарованного взора от бежавшего, как живое существо, ручья. А на берегу серебрились, словно усыпанные звездочками, березки.
'Куда течет вода? - подумала пчелка. - Кузнечик прав: мы знаем о мире так мало...'
Мысли ее прервало нежное и чистое, как колокольчик, пение. В нем было что-то неземное. У Майи даже дух захватило от восторга.
'Что-то еще я увижу?' - мелькнуло у нее в голове.
Одна из лилий слегка заколебалась, и пчелка заметила вдруг маленькую и белую как снег человеческую ручку, державшуюся за края лепестка своими крохотными пальчиками. Вслед за тем оттуда выглянула светловолосая голова, а за ней показалось легкое нежное тельце, одетое в белое платье. Из цветка вылез человечек и, протянув к луне свои тонкие ручки, смотрел со счастливой улыбкой на ясную ночь, окутавшую со всех сторон землю. Вдруг тельце крошки затрепетало, и на спине у него развернулись два светлых, как лунное сияние, крылышка, которые то поднимались над его головой, то ниспадали к его ногам. Прозрачный крохотный человечек возвел к небу руки и запел.
Каждое слово его песни отчетливо доносилось до Майи.
Небо, звезды, свет ночной
Вот страна моя родная.
Смерть приходит, жизнь сменяя,
Только дух бессмертен мой.
Ведь душа моя - дыханье
Мира вечной красоты.
Дивны Божии черты.
Дивно каждое созданье!
Пчелка разрыдалась. Она не могла понять, что навеяло на нее такую печаль и в то же время такую радость.
Маленький человечек повернулся к ней и участливо спросил своим ясным голоском:
- Кто тут плачет?
- Ах, это я! - ответила, всхлипывая, Майя. - Простите, что я помешала вам...
- Почему же ты плачешь?
- Не знаю, - ответила пчелка. - Может быть, потому, что вы так прекрасны. Кто вы? Скажите мне, кто вы? Вы, наверное, ангел?
- О нет! - серьезно возразил ей крошка. - Я эльф, живущий среди цветов... Но прошу тебя: говори мне 'ты'. Что ты тут делаешь так поздно, маленькая пчелка?
Он подлетел к Майе, сел на лепесток лилии, которая нежно его покачивала, и дружелюбно посмотрел на пчелку. И пока она рассказывала ему все, что знала, все, к чему стремилась и что пережила, он не сводил с нее своих больших темных глаз.
Когда она умолкла, эльф погладил пчелку по голове и посмотрел на нее с такой лаской и любовью, что она от счастья чуть не лишилась чувств.
- Мы, эльфы, - начал он, - живем лишь семь ночей и должны оставаться в том цветке, где родились. Если мы его покидаем, то умираем на утренней заре.
- О, лети скорее, лети назад к своему цветку! - испуганно воскликнула Майя.
Эльф печально покачал головой.
- Поздно! - произнес он. - Но слушай дальше. Большинство из нас покидает свой родной цветок, потому что с этим для нас связано большое счастье. Каждый покинувший родной цветок эльф, хотя и умирает ранней смертью, переживает чудную ночь. В его власти исполнить заветное желание всякого существа, которое он встретит первым в эту ночь. И когда эльф решает покинуть свой цветок, чтобы кого-нибудь осчастливить, у него мгновенно вырастают крылья.
- О! Если бы я могла так покинуть этот цветок! - воскликнула Майя. Какое наслаждение - исполнить чье-то заветное желание!
Пчелка и не подумала даже, что именно она и есть первое существо, которое встретил эльф, покинув цветок.
- Неужели, - спросила Майя, - ты должен сегодня умереть?
Эльф кивнул головой, но скорее радостно, чем печально.
- Прежде чем я умру, мы еще увидим утреннюю зарю, - сказал он. - Но когда роса начинает спадать, нас всасывает в себя та нежная пелена, что опускается утром на луга и поля. Разве ты не замечала, что она совсем белая и словно мерцает бесчисленными огоньками? Это сияние производим мы, эльфы. Это - наши крылья и платье. Вместе с восходом солнца мы превращаемся в капельки росы. Растения нас
