- Неужели она... - наконец испуганно выдавил из себя Слав, снова не решаясь произнести страшное слово. На лбу выступили блестящие капли пота.
- Я... Опоздал? - он никак не решался спросить прямо.
Медсестра наконец-то вышла из оцепенения:
- Ой, нет, что вы. Извините, ради бога, - она спрятали руки за спину, извините, я не узнала вас сразу. Слав Русин, да? Вы не беспокойтесь, девушка жива, ей сделали операцию, извлекли пулю, почти из сердца, но она жива, только без сознания...
Слав тяжело опустился на маленький кожаный диванчик, притулившийся около грязно-серой стены. Достал из кармана пачку сигарет. Долго пытался извлечь сигарету. Но они одна за другой ломались в его трясущихся руках. В сердцах Слав отбросил смятую пачку и глухо спросил:
- Мне можно... Увидеть ее?
- Нельзя, - строго ответила медсестра. Она уже пришла в себя, с трудом поборола желание спросить у артиста автограф (а жаль, когда еще представится такая возможность...)
- Только увидеть, - Слав умоляюще сложил на груди жилистые руки. Сильный, суровый на вид мужчина, в этот момент он походил на очень большого ребенка. - Увидеть, что она жива... И все...
- Не больше! - строго ответила медсестра, и ее щеки стали похожи на спелые помидоры. Может быть - мелькнула неуверенная мысль - все-таки попросить у него автограф? Разве он откажет? Какое глупая и неестественная ситуация - стоять рядом со знаменитым артистом, звездой эстрады, и мучиться оттого, что не знаешь, как он отнесется к столь естественной в любой другой ситуации просьбе... Его заботит сейчас судьба той девушки, которая, рассказывают, подставила себя под пули, адресованные Славу... Наверное, она очень любила песни этого сурового на вид человека. А может быть, и его самого...
Слав замер у пластиковой двери. Дверь, как и положено в больнице, была ярко-белая. Но Славу не нравилась эта вызывающая белизна. Он почему-то вспомнил, что погибших на плато Сьерры, чьи обезображенные до неузнаваемости тела удалось отбить у вытесненных с гор легионеров, перед отправкой на родину сложили на столе прозекторской, куда вела такая же ярко-белая дверь.
Слав с трудом сдержал желание рывком распахнуть больничную дверь и ворваться в палату. Сказать своей доброй фее кучу самых добрых и ласковых слов. Нежно поцеловать обреченно-печальные черные глаза...
Слав вопросительно глянул на медсестру.
- Заходить нельзя, - прошептала она. - Только из-за двери...
- Спасибо, - сказал Слав. Он был благодарен медсестре, понимая, что она и так взяла на себя слишком много. По правилам больничного распорядка она не имела права никого подпускать к палате тяжелораненой.
Слав положил ладонь на холодную дверную ручку. Он чувствовал, что настает самый главный миг в его жизни. Всей и без того богатой бурными событиями тридцатилетней жизни... Сейчас он приоткроет белую дверь, заглянет в пропахшую лекарствами палату и увидит девушку, совсем еще ребенка, которая несколько часов назад чуть не погибла, спасая его совсем не безгрешную жизнь...
Слав осторожно приоткрыл тяжелую дверь. Неуверенно заглянул в палату, готовый увидеть самое страшное... Как за той оставшейся в кровавом военном прошлом ярко-белой дверью, за которой остались погибшие в бою боевые товарищи...
Слав ожидал увидеть что угодно, однако его глазам предстало нечто совершенно непонятное.
Палата была пуста. На прикроватной тумбочке высились зеленые флаконы с лекарствами. У кровати враскоряку стояла матовая капельница, из резинового шланга капала на пол неприятная на запах бурая жидкость. Белая подушка лежала поверх смятого одеяла.
Через плечо Слава в палату заглянула медсестра.
- Где она? - прошептала медсестра и так пристально посмотрела на Слава, словно подозревала его в похищении пациентки.
- Не знаю, - растерянно прошептал Слав.
- Этого не может быть, - плаксиво пролепетала медсестра, - она сама не могла никуда уйти... В ее состоянии...
Медсестра медленно вошла в пустую палату, обошла вокруг кровати, зачем-то поправила подушку и так же медленно вышла в коридор. И вдруг, пронзительно вскрикнув, бросилась бежать по коридору.
Из соседней палаты, где было написано 'Процедурная', выглянула пожилая женщина. Она проводила взглядом бегущую медсестру, затем недоверчиво посмотрела на бородатого мужчину, лицо которого показалось ей очень знакомым. Мужчина стоял у распахнутой настежь двери палаты, куда полчаса назад перевезли из операционной раненую девушку и, казалось, пребывал в состоянии прострации.
Слав стоял у распахнутой настежь двери, смотрел в пустоту, словно надеясь, что наваждение пройдет, и его ангел-спаситель, девушка с добрым и нежным русским именем Таня появится перед ним, и Слав сможет отблагодарить ее дружеским поцелуем.
Но палата была пуста.
А по коридору уже бежали встревоженные врачи...
1993, 1999.
