Я: Не злая. Сердце встарь дарило руку. Теперь в гербах лишь руки, не сердца.
Больше я ей ничего не говорил, мы сели и стали есть печенку с луком. Ел я с аппетитом, но это не могло уменьшить моей душевной боли. Я молчал, пока не наелся, а потом, сударь, наступает конец второго явления четвертого акта. Я сказал ей, что видел платок, как говорит Шекспир, у писаря Пайи. Она отвечает, что это неправда, платок у нее. Начинается диалог.
Я: Я видел платок в руке Пайи, он при всех вытирал им нос…
Перса: Как голос твой отрывист и неровен!
Я: Где он? Скажи мне! Нет его? Пропал?
Перса: Избави боже!
Я: Скажи!
Перса: Он не пропал. А если бы пропал?
Я: Что?
Перса: Я говорю тебе, он не пропал.
Я: Сходи за ним, чтоб я его увидел!
Перса: Что ж, я могу, но не хочу сейчас, ты ищешь повода оклеветать господина Пайю.
Я: Достань платок. Я чувствую беду.
Перса: Поверь мне, господин Пайя достойный человек.
Я: Платок!
Перса: Перестань ты, бога ради, болтать ерунду!
Я: Платок!
Перса: Господин Пайя с тобою трудности делил. Ты ему должен тридцать два динара…
Я: Платок!
Перса: Нет, это, право же, нехорошо!
Я: Прочь!
И я ушел из дому.
Злодей почувствовал усталость, потому что весь диалог произнес с пафосом, как на сцене. Тома таращил глаза на злодея, казавшегося ему в эту минуту неземным существом. Официант скалил зубы за буфетом, потому что знал этот рассказ наизусть – злодей повторял его каждый вечер всякому, кто соглашался поставить ему пол-литра.
– А теперь наступает конец! – воскликнул злодей, как только почувствовал, что силы к нему вернулись. – И если хотите его услышать, велите принести еще поллитра.
– А теперь наступает конец. Пятый акт, первое явление. Освещение: темная ночь. На сцене – обыкновенная комната. Около полуночи я возвращаюсь домой, тая в груди зловещее намерение. Щелкнул замок. Она в постели, укрытая солдатским одеялом. Сказочная, волшебная, спит, как мадонна. Просыпается.
Перса: Пера, это ты?
Я: Да, Перса!
Перса: Раздевайся и ложись, ты совсем пьяный!
Я: Ты помолилась на ночь, Перса?
Перса: Да, Пера!
Я: Когда ты знаешь за собою грех, не примиренный с милостью небесной, покайся в нем сейчас же!
Перса: Чего ты несешь?
Я: Торопись, я отойду. Мне тяжко убивать твой неготовый дух. Избави боже, чтоб я убийцей стал твоей души.
Перса: Ты говоришь – убить?
Я: Непременно!
Перса: Святое небо, сжалься надо мной! Молю тебя всем сердцем!
Я: Аминь!
Перса. Раз ты так сказал, ведь ты же не убьешь меня.
Я: Гм!
Перса: И все же ты меня пугаешь – уж больно нехорош бываешь ты, когда напьешься.
Я: Помысли о своих грехах!
Перса: Мой грех – любовь к тебе.
Я: За это ты умрешь.
Перса: Смерть, убивая за любовь, преступна. Как ты кусаешь нижнюю губу!
