возрасте, когда другие дети приносят родителям одни убытки, начал зарабатывать. Сватья Стана приходила каждую субботу и шла с ним в правление общины, а в обед приносила условленную плату.
И конечно же, это дело не осталось тайной для соседок. Но хотя секрет сватьи Станы был раскрыт, это не только не помешало Симе заниматься его промыслом, а, напротив, послужило рекламой.
Не прошло и двух суббот с тех пор, как Сима начал зарабатывать, а к госпоже Маре явилась уже некая тетка Роска. И хотя тетка Роска не соседка Мары и живет где-то на дальней улице за Новым кладбищем, ее знает каждый. Никто лучше нее не делал краски для волос, еще она умела лечить от укуса бешеной собаки, чирьев, почечуя, умела при помощи горшка вправлять грыжу и многое другое. Но знаменита тетка Роска была не этим, а своим замечательным искусством, унаследованным от мужа. Покойник был музыкантом, и Роска научилась играть на трубе. Играла она, как настоящий музыкант, и песни, и танцы, и разные марши, а также военные сигналы: отбой, атака, сбор и многое другое.
Женщины восхищались ею, а дети ее обожали. Сколько раз говаривали ей соседки:
– Чего ж ты, Роска, не пойдешь в военные музыканты?
– Пошла бы, – отвечает Роска, – если б знала, что возьмут фельдфебелем, а в рядовые ни за что не пойду.
– А почем знать, может, тебе и фельдфебеля дали бы, если б услышали, как ты играешь?
– Дали бы, знаю, что дали бы, но тогда бы я потребовала, чтобы мне зачли и выслугу лет, а на это вряд ли согласятся.
– Какую это еще выслугу лет?
– Какую угодно. Пусть зачтут либо те годы, что я провела с покойником в браке, либо мою вдовью жизнь. Какую угодно, мне все равно!
Играла тетка Роска не за деньги, а для души. Вынесет бывало под вечер скамеечку во двор, сядет под тутовое дерево и сыграет на трубе сигнал побудки, а все детишки уже тут как тут, расселись на заборе. Иной раз соберутся женщины и девушки, развеселятся и попросят сыграть им коло, а когда бабы во дворе поссорятся, она вынесет трубу, продудит сигнал атаки, и все, воодушевившись, хватают друг дружку за косы и дерутся под музыку.
Но эту свою трубу она использовала и по-другому. Так, она чуть было не разбила трубой голову судебному исполнителю, когда тот хотел описать у нее вещи. Поскольку во всяком конституционном государстве запрещено разбивать головы властям, судебный исполнитель, естественно, подал на нее в суд, подкрепив жалобу справкой врача. Дело оборачивалось весьма серьезно – запахло несколькими месяцами тюремного заключения, и Роске пришлось нанять адвоката.
Как раз накануне суда Роска и пришла к госпоже Маре.
– Завтра у меня суд, – говорит, – и потому пришла я к тебе, госпожа Мара, чтобы ты дала мне своего ребенка до обеда.
– А на что он тебе? – удивилась госпожа Мара.
– Нужен. Сама понимаешь, когда приходишь в суд с ребенком на руках, совсем другое дело получается. Тогда и судьи жалеют, и прокурор жалеет, и швейцар у входа в суд жалеет, и даже публика жалеет. И потом пусть поломают себе голову – меня в тюрьму, а что с ребенком делать? Вот зачем он мне нужен.
– Не могу, – решительно отвечает госпожа Мара. – завтра он у меня занят.
– Как занят?
– Ему надо в правление общины. Он каждую субботу ходит в общину.
– Что с тобой, сударка, – удивляется Роска, – завтра же пятница!
– Пятница?… Скажи ты, девичья память!
– Так дашь мне его завтра?
– Оно конечно, можно. Только сама знаешь, кормилец он мой…
– Я заплачу, не думай, что даром. Лишь бы без запроса. Сколько ты хочешь за полдня?
– Как тебе сказать, – колеблется госпожа Мара. – Ведь если подумать, ребенок поможет тебе больше, чем сам адвокат. Вот и посчитай сама, прикинь, сколько ты платишь адвокату…
– Иди-ка ты, сударка, знаешь куда!… Что ж это ты ребенка равняешь с адвокатом! Завтра в обед дам-ка я тебе три динара. Сватья Стана платит тебе полтора, а я три даю.
– Это правда, – защищается госпожа Мара. – Стана платит мне полтора динара, но она постоянная клиентка, каждую субботу берет. А ты возьмешь завтра, и все… Другое дело, если бы ты каждую неделю разбивала кому-нибудь трубой голову… Тогда бы я тебе уступила.
Поторговавшись, они наконец сошлись на пяти динарах, и маленький Сима отправился в суд первой инстанции. Адвокат тетки Роски, увидев на руках у нее ребенка, встретил ее с восторгом, для него была мука мученическая найти аргументы в ее пользу.
«Несчастная мать», «если по закону мы вправе осудить мать, то не вправе – ребенка», «и у вас, господа судьи, есть дети» и т. д. – все это были веские доводы, хоть и не доказывавшие невинность Роски, но украсившие речь адвоката.
И в самом деле, речь получилась блестящая, даже государственный обвинитель, которого сама профессия обязывает иметь каменное сердце, заплакал во время заседания и простил обвиняемую. Так, Сима спас на суде тетку Роску, и она, возвратив ребенка и честно заплатив таксу в пять динаров, вернулась домой, схватила трубу и сыграла: «Бери ложку, бери хлеб!»
Но однажды к госпоже Маре пришла молодая и хорошо одетая дама. Это нисколько не удивило госпожу Мару, так как она все больше с господами работала, и дамы не раз приезжали к ней погадать на картах и по руке.
Молодая дама села и тотчас откровенно сказала:
