отвел Натаниэля в угол комнаты, где сидело человек десять арестантов. В руках у них были Библии. Большинство не умели читать, но преподобный все равно начал службу. Натаниэль обрадовался, что принял верное решение, потому что спокойный голос священника являлся разительным контрастом непристойным песенкам и ругани заключенных.
Импровизированная служба закончилась, и Натаниэль воспользовался случаем, чтобы завести беседу с пастором.
– Не могли бы вы просветить меня кое в чем?
– Разумеется, спрашивай, сын мой.
– Клерк одет, как заключенный, однако на нем нет цепей. Кто он такой?
Манеры преподобного Хартмана мгновенно изменились.
Он оглянулся и тихо сказал:
– Лучше держаться подальше от мистера Сэмпсона. Он арестант, но работает на главного надзирателя.
– Почему он пользуется такими привилегиями?
– Он очень опасный и жестокий человек. Не попадайся на его пути. – Священник решил поменять предмет разговора: – Ты говоришь, как образованный человек.
– Все свое образование я получил сам.
– Что ты сделал? Почему оказался здесь?
– Не знаю. – Натаниэль пожал плечами. Он не хотел говорить о себе.
– Я бы очень хотел узнать детали, – сказал пастор, – однако уже поздно. Тебе лучше лечь в постель.
На ночь в помещении выставлялись так называемые сторожа, которые сменяли друг друга каждые два часа. Они должны были следить, чтобы заключенные не разговаривали и не ходили по комнате, но взятки заставляли их закрывать глаза на нарушения.
Натаниэль в свою первую тюремную ночь слышал слишком много подозрительных стонов, чтобы хорошенько выспаться.
Прошло несколько часов, прежде чем в особняке герцога Грейстоуна воцарилась тишина, и все это время Александра вспоминала мифического дракона, который храпел и сопел, когда укладывался ко сну. Она терпеливо ждала, прислушиваясь к движению слуг, которые все еще работали, полируя серебро, убирая посуду или вытирая полы. До утра с его тягостными обязанностями служанки оставалось так мало, а ей нужна была любая возможность, чтобы узнать о судьбе Натаниэля.
Наконец, она встала и вышла из комнаты. Александра боялась столкнуться на первом этаже с миссис Уайт, поэтому, только очутившись на кухне, где было тихо и темно, она с облегчением перевела дух.
К счастью, герцога и его детей не было дома. Александра подслушала разговор служанок о том, что леди Анна собирается в гости, а вот куда уехали герцог и маркиз Клифтон и когда они вернутся, она понятия не имела. Оставалось только надеяться, что до их возвращения она успеет осмотреть дом.
Александра быстро проскользнула через дверь, отделяющую людскую от господской части дома. В маленькой комнатке с открытой дверью у парадного входа сидел лакей. Александра уже знала, что он дежурит там каждую ночь, и не испугалась.
Пламя его свечи отбрасывало достаточно света, чтобы она могла незаметно прокрасться мимо, не наткнувшись на мебель.
Пушистый ковер на лестнице хорошо заглушал шаги, так что Александра быстро и бесшумно поднялась наверх, правда, в коридоре второго этажа ей пpишлqcь снова сбавить шаг. Она страшно боялась опрокинуть в темноте какой-нибудь столик у стены или, что еще хуже, разбить дорогущую фарфоровую вазу, которые украшали здесь холлы и коридоры.
Кабинет герцога выходил окнами на парадный подъезд, но плотные шторы почти не пропускали в помещение ни свет от фонарей, ни лунный свет. Закрыв за собой дверь, Александра лихорадочно, почти на ощупь, начала искать в комнате свечу.
Ей повезло. На письменном столе она нашла лампу.
В свете лампы кабинет оказался довольно большим. Здесь стояли стол красного дерева, обитое кожей кресло, карточный столик и несколько стульев. На стене висела картина: мужчина верхом на лошади.
«Наверное, герцог в молодости», – решила Александра. Легкий разлет бровей, резкие линии лица. Значит, у Натаниэля это от отца, но на этом сходство кончалось. Глаза Грейстоуна были скорее зелеными, нежели голубыми, а волосы – каштановыми, а не цвета воронова крыла, как у его первенца.
Стол был буквально завален какими-то бумагами, и, кажется, все они носили деловой характер: счета, письма от партнеров, несколько юридических документов, – но ничего, что касалось бы Натаниэля.
Александра, вздохнув, огляделась. Как здесь найдешь то, что нужно?
Неожиданно в коридоре, прямо у двери комнаты, где она находилась, послышался кашель. Александра поспешно загасила лампу. Ее мысли лихорадочно метались в поисках выхода, но в голову ничего не приходило. Заскрипела открываемая дверь, и она, уже не раздумывая, нырнула под стол.
В темноте появилось светлое пятно, отбрасываемое пламенем свечи. Шаги вошедшего приближались.
Александра зажмурилась и взмолилась Богу, чтобы он спас ее. Она чувствовала себя загнанным в ловушку зверьком. Сердце гулко стучало, мысли путались, обгоняя одна другую. Что же теперь будет, что будет?..
Вошедший остановился прямо перед столом. Александра услышала шорох бумаг, потом громкое восклицание:
– Проклятая кухарка!
Это был герцог – голос маркиза Клифтона Александра узнала бы сразу.
Снова шорох бумаг и приглушенные ругательства. Затем Грейстоун, видимо, нашел, что требовалось, потому что наступила тишина. Он скорее всего проглядывал бумагу.
– Хорошо, – пробормотал он и направился к выходу.
Александра боялась дышать, пока не убедилась, что герцог вышел из комнаты. Ее трясла дрожь, и потребовалось несколько минут, прежде чем она смогла успокоиться.
Подождав, пока глаза привыкнут к полутьме, Александра вновь оглядела комнату. Она снова зажгла лампу и просмотрела корреспонденцию герцога, стараясь запомнить, кто ему пишет. И здесь, проглядывая содержимое ящиков стола, она наткнулась на небольшую металлическую шкатулку.
Судя по весу, в ней также хранились бумаги, но тот факт, что она заперта, сильно заинтересовал Александру.
Пошарив рукой по столу, она нашла кусок мрамора, которым герцог прижимал бумаги, и сбила им замочек.
Встав у окна, Александра приоткрыла занавески и принялась читать письма, которые оказались любовными посланиями к герцогу. Жаркие заверения в вечной любви, нескромные приглашения с огромным числом ошибок покрывали десятки листков дешевой бумаги. Только одно письмо было написано явно образованной женщиной. Оно пришло из Шотландии и было подписано «Эллейн». Это, как поняла Александра, была мать маркиза Клифтона и леди Анны.
Александра нахмурилась, пытаясь понять, что имеет в виду леди Эллейн. Неужели она больна сифилисом и заразилась им от герцога?
Воспользовавшись бумагой герцога, она решила написать письмо Трентону. Возможно, Грейстоуну пора на собственной шкуре испытать, что такое быть похищенным.
Охранник разбудил Натаниэля рано утром и погнал на завтрак, который состоял из тарелки вареного ячменя. Натаниэль с жадностью проглотил безвкусное варево, отметив отсутствие даже маленького кусочка хлеба. Рацион заключенных был скуднее, чем он думал.
– Мы можем попросить добавки? – спросил он у сидящего рядом.
Худой мужчина с седыми всклокоченными волосами и запавшими глазами выглядел, словно живой скелет. Он хмуро оглядел Натаниэля.
– Можешь попросить, если хочешь остаться без еды на весь день. Проклятый Сэмпсон кормит нас, как карликов, а оставшиеся деньги прикарманивает.
Внезапно за их спинами раздался резкий голос клерка:
– Это серьезное обвинение, Джозеф. Неужели за пять лет ты так и не научился держать язык за зубами?
Джозеф скорчился от страха.
– Я ничего такого не говорил!
– Возможно, настало время показать нашему однорукому другу, что происходит с теми, кто плохо себя ведет. Пошли, старик. Ты первый.
– Но вы же знаете меня, – закричал Джозеф. – Я совершенно безобидный старый человек.
Сэмпсон махнул стражнику, который подхватил Джозефа за шкирку и заставил его встать.
– Настало время для порки, друзья мои-, – с удовлетворением произнес клерк.
Заключенные поднялись со скамеек и привычно отошли к стенам.
Джозеф, пошатнувшись, упал и получил тычок ногой под ребра.
– Вставай, трус! – рявкнул Сэмпсон, занося ногу, чтобы ударить старика по голове, но Натаниэль уклонился от удара.
– Подожди.
Внезапно все стихли. Заключенные смотрели на него с открытыми от удивления ртами.
– Коснись меня еще раз, и ты покойник, – прошипел Сэмпсон.
Минуту они смотрели друг другу в глаза, затем клерк отвел взгляд.
– Джозефу двойную порцию, и этому
