– это еще слабо сказано, ибо ей казалось, что ничто на свете не может быть восхитительнее этих прикосновений. Но все прежние ощущения показались ей ничем, когда Йен коснулся губами ее соска. Эсме с удивлением почувствовала, как соски ее влажнеют и набухают. Горячие волны желания охватили все ее существо. Эсме еще глубже погрузила пальцы в волосы Йена, казавшиеся золотыми в последних лучах заходящего солнца. За день его щеки уже успели покрыться небольшим налетом щетины, которая возбуждающе щекотала ее кожу.
Пока одна рука Йена обнимала Эсме, другая начала ловко и настойчиво развязывать узел ее шаровар. При этом губы его продолжали ласкать нежную девичью грудь, доводя Эсме почти до умопомрачения.
Йен медленно стянул с Эсме шаровары и отстранился, любуясь ее наготой. Смутившись, девушка потянулась за простыней, но сильная рука перехватила ее запястье.
– Не надо, – негромко проговорил он. – Дай мне вдоволь полюбоваться тобой!
На этот раз Эсме не стала противиться его желанию. Йен снова погладил сначала одну ее грудь, потом другую… Наконец рука его опустилась ей на живот. Он поцеловал ее пупок, затем губы его скользнули ниже. Раздвинув ноги Эсме, Йен коснулся губами трепещущей розовой плоти.
Эсме вдруг стало невыносимо стыдно. Как случилось, что она позволяет ему подобные вещи, словно последняя проститутка?
– О, Йен! – прошептала она.
Подняв голову, Йен посмотрел на нее, а затем вновь приник к ней.
– Йен!
Он снова поднял голову:
– Неужели Раштон никогда с тобой такого не делал?
Ревность, прозвучавшая в его голосе, больно кольнула Эсме.
– Никто никогда со мной такого не делал! – резко заявила она.
– Рассказывай! Может, еще скажешь, что ты девственница?
– Может быть!
– И у тебя хватает духа рассказывать мне сказки даже сейчас, за минуту до того, как я узнаю правду?
Эсме захотелось наотмашь ударить его, но у нее уже не было сил.
– Или, может быть, ты лгала мне, когда совсем недавно сказала, что хочешь меня?
– Я хочу, чтобы ты доверял мне! – Видя, что Йен не оставляет своих насмешек даже в такой трепетный момент, Эсме готова была разрыдаться.
Неожиданно Йен снова начал яростно целовать Эсме, и тело ее ответило на ласки помимо воли. От Йена пахло коньяком, сигарой и еще каким-то терпким мужским запахом. Он еще не был раздет, и Эсме вдруг захотелось увидеть его голым. Пальцы ее потянулись к пуговицам его жилета. Встав на колени, Йен помог ей избавить себя от жилета, а потом и от рубахи и отбросил их в сторону.
Мужчин, обнаженных по пояс, Эсме приходилось видеть и раньше – сиамцы часто разгуливали по улицам без рубашек. Но сиамские мужчины, как правило, были весьма щуплыми в отличие от рослого, мускулистого английского лорда. Девушка не могла оторвать взгляда от широкой сильной груди, покрытой золотистым пушком, от налитых силой плеч…
Поймав ее восхищенный взгляд, Йен улыбнулся и, взяв ее руки в свои, положил их на ремень своих брюк.
Смутившись, Эсме отняла руки и опустила взгляд.
Заметив ее смущение, Йен дружески усмехнулся.
– Посмотри на меня, детка! – потребовал он.
Эсме с трудом заставила себя поднять глаза. Не без волнения наблюдала она, как Йен начал расстегивать брюки. Наконец он одним ловким движением избавился от брюк, предстал перед Эсме в первозданном виде. Она вновь смущенно отвела глаза.
– Придется тебе привыкать к моему виду, скромница, – снова усмехнулся он, – ибо я надеюсь, что это далеко не последняя наша ночь!
Губы его коснулись соска Эсме, наполняя все ее существо желанием. Ощущения были запредельными, но Эсме знала, что это еще не все и сейчас должно произойти самое важное.
Она приняла позу, в которой, как ей казалось, Йену будет удобнее всего. Пальцы его начали ласкать самые интимные ее места, но Эсме уже не стеснялась этого. Вдруг она ощутила на себе весь вес тела Йена, и его лицо оказалось рядом с ее лицом.
– Скажи мне, какого мужчину ты хочешь? – прошептал он.
– Тебя, только тебя!
И тогда Йен вошел в нее. Эсме отчетливо чувствовала каждый дюйм его тела. Ей казалось, что он наполняет ее чем-то таким, чего она давно ждала, чего ей так не хватало… Это было так естественно, словно они были созданы друг для друга.
Вдруг Йен остановился, и в лице его что-то изменилось. Эсме поняла, точнее, почувствовала, как он натолкнулся на преграду, свидетельствующую о том, что она девственница.
– Черт побери! – воскликнул он. – Господи! Черт побери!
На мгновение у Эсме мелькнула горькая мысль, что Йен мог бы поверить в ее девственность до того, как убедился в ней на практике… И тут же все в ее голове смешалось под напором всепобеждающего желания.
