предсказания Мириам подтвердились – за ней уже успела прочно утвердиться репутация гулящей женщины. Девушка попыталась с беспечным видом отхлебнуть чаю, но ей снова пришлось поставить чашку на стол, чтобы никто не заметил, как сильно дрожат ее руки.
Поколебавшись с минуту, Годфри еще раз покосился на Уинтропа, но на лице посла трудно было что- либо прочесть.
– Короче, – начал он, – я слыхал, что однажды ночью наша крошка сбежала из-под родительского крова, чтобы отправиться с двумя тайскими подружками на какое-то местное празднество, причем одета была так же, как они, – полупрозрачные шаровары и полоска ткани, едва прикрывающая грудь, – вот и весь костюм!
– Не может быть! – удивился Гарольд.
– Еще как может!
– Ну, положим. И что? Это еще ничего не доказывает…
– Так ты слушай дальше, старик! На пристани наши красотки повстречали моряков, которые, естественно, приняли их за самых обычных шлюх – на их месте я бы, пожалуй, подумал то же самое. Одному Богу известно, что произошло бы, если бы Йен, случайно оказавшийся там, не спас их.
– И все? – Гарольд пожал плечами. – Что же здесь особенного? Я думал, ты и впрямь собираешься рассказать нам нечто пикантное….
Глаза Уинтропа сурово смотрели на Годфри, но ничто на свете, казалось, не могло смутить заядлого любителя сальностей.
– Сознайся, мой друг, – обратился он к послу, – разве она не отблагодарила тебя за свое спасение? Судя по тому, как живо ты расспрашивал о ней, когда вернулся, я решил, что именно это и произошло! О ваших похождениях уже весь город судачит! Так что – на самом деле между вами ничего не было? В таком случае ты не прав, упуская столь лакомый кусочек! Или ты предпочитаешь, чтобы ею лакомились всякие идиоты типа Раштона или Майклза?
– Закрой свою грязную пасть, болван! – проворчал посол.
– Ах, простите, ваше сиятельство, – Годфри осклабился, – я и забыл, что вы у нас истинный джентльмен и не выносите пошлости…
– Хочешь, чтобы тебе об этом напомнили? – Уинтроп прищурился. – Так ведь пистолетом я владею гораздо лучше, чем ты…
– Хорошо-хорошо, учту, – снова угодливо захихикал Годфри.
– Но ты, кажется, собирался рассказать о том, почему дочь Монтроуза собирается выходить за этого Майклза… – неожиданно произнес Уинтроп.
«Да вовсе я не собираюсь за него! – захотелось крикнуть Эсме. – Отец вынуждает меня, потому что после всех этих сплетен больше никто за меня не посватается… Неужели вы настолько глупы, ваше сиятельство, чтобы не понять этого?»
Впрочем, за нее тут же все сказал Годфри:
– Очень даже просто. О похождениях Эсме стало известно ее папаше, который тут же сообразил, что после этого к его сокровищу никто не посватается. А вот Майклз почему-то сватается, несмотря ни на что, – и раньше сватался, и теперь снова… Что еще остается несчастному старику?
– Но это же смешно! – не выдержал Уинтроп. – Я, правда, не имел с ней дела, несмотря на то, что обо мне рассказывают, однако, думаю, Раштон у нее наверняка не первый, а значит, и для папаши ее похождения давно уже не секрет. Тем не менее, раньше он не был настолько озабочен проблемой ее замужества. К тому же, кроме Майклза, у нее наверняка есть еще женихи – я наблюдал эту пташку тогда на балу и должен сказать, что, несмотря на свою репутацию, успехом у молодых людей она пользуется очень умело. Следовательно, должна быть еще какая-то причина, по которой ее отец вдруг принял предложение Майклза!..
– Воля твоя, – Годфри обиженно пожал плечами, – я рассказал все, что знаю. Не думаю, впрочем, что папаше и раньше было известно о ее проделках – она хорошо умеет скрывать свои похождения. Хотя, впрочем, был у нее один прокол – если мне не изменяет память.
Эсме инстинктивно напряглась. Какую новую гадость собирается рассказать про нее этот человек?
– С год назад, – продолжал Годфри, – она бегала надень рождения короля, не сказавши папаше, но об этом все равно потом стало известно…
У Эсме чуть не вырвался вздох облегчения. Убежать без спроса на день рождения короля – ничтожный грех по сравнению с остальными приписываемыми ей.
– Так ты хочешь сказать, – лорд Уинтроп прищурился, – что раньше у мисс Монтроуз не было репутации гулящей девицы?
– Ну да, – Годфри кивнул, – все эти слухи появились лишь недавно. Я, правда, не знаком с ней лично, но у нас известно все всегда и обо всех, так что если бы слухи появились раньше, от меня бы они не укрылись. Тем не менее, эта девица давно дружит с сиамками, а вы сами знаете, господа, что понятия сиамцев о морали… скажем так, несколько отличаются от наших.
«Да уж, отличаются! – со злобой подумала Эсме. – И этот тип еще смеет говорить о какой-то морали! Вот уж – ни стыда, ни, совести!» Она испытывала непреодолимое желание сказать этим людям, строящим из себя аристократов, все, что о них думает, но это означало бы полный провал ее планов.
Наконец разговор перешел на другую тему, и Эсме, перестав вслушиваться в каждое слово, погрузилась в свои невеселые мысли.
Лорд Уинтроп сам в какой-то мере виноват в появлении сплетен, подумала она, так что нечего теперь удивляться. Кто просил его рассказывать все Мириам? От тетки эта история наверняка стала известна служанке, от той – остальным слугам, а там уже и весь свет узнал… Размеренная, однообразная жизнь Бангкока небогата событиями – удивительно ли, что стоит здесь появиться какой-нибудь новой сплетне, как ее тут же принимаются обсасывать во всех подробностях?
Эсме хотелось плакать от отчаяния. Как могут люди быть столь несправедливы? Годфри едва знаком с
