— Я… как-то не подумала… не вспомнила об этом раньше. Но это правда. Мы ходили по магазинам, потом вернулись вместе домой и готовили обед, и потом…
— Понятно, — Август не выносил ее отчетов о проведенном дне. — Ну что ж… Значит, тот, кто ее видел, ошибся, — он нахмурился. — Но предупреждаю, Юджина, если до меня дойдет хоть крохотный намек на то, что девушка замечена в чем-то подобном, я тут же отсылаю ее в монастырь. Ни в коем случае не позволю ей погубить виды Дезире на выгодное замужество.
Теперь сомнений быть не могло: это прямой шантаж. Она проиграла эту битву. Если она станет настаивать, чтобы он прогнал месье Мишеля подальше от этого дома, он найдет способ отделаться от Камиллы.
Но разве можно допустить, чтобы Дезире вышла замуж за старого мерзавца? Она прикусила губу. И зачем только она пыталась его переубедить? Независимо от того, что она говорит или думает, он все равно выдаст Дезире за Линдера Мишеля. А если она будет продолжать перечить ему, то еще и отошлет Камиллу к монашкам. И Юджина потеряет обеих девочек только потому, что осмелилась высказать свое мнение.
— Дезире выйдет замуж за месье Мишеля, любовь моя, — проворковал он. — Ведь так будет лучше, правда?
Ей потребовалось все имеющееся в наличии мужество, чтобы подавить гнев и сказать:
— Да, дорогой. Тебе виднее.
Повисла долгая тишина. Потом она не глядя почувствовала, что он встал с кровати и подошел к ней.
— Разве волосы еще не высохли? Пора в постельку. Уже поздно, — голос у него был обволакивающий, соблазняющий. Он понял, что победил, и теперь хотел отпраздновать эту победу.
Ах, негодяй! Надо было сказать, что у нее найдется место, где сегодня спать. Она вздохнула. Нет, так не подобает вести себя хорошей креольской жене, когда муж желает заняться с ней любовью. А она всегда была хорошей женой. Ей по-настоящему нравилась физическая сторона супружеской жизни, и она гордилась, что достаточно хороша в постели и у ее мужа никогда не возникало желания заводить любовницу.
Но сегодня не тот случай. Хоть она и разрешила ему отвести себя к постели и уложить, больше почти ничего не позволила. Она не сопротивлялась, когда он, подняв рубашку, стал поглаживать ее груди, но на дальнейшее ее не хватило, такое вдруг она почувствовала отвращение. И она опасалась, что, похоже, не скоро еще начнет снова испытывать от этого удовольствие.
Камилла еще долго стояла в коридоре, примерзнув к полу, около спальни дяди и тети после того, как услышала их разговор. Она не собиралась подслушивать, нет, правда. Она просто шла мимо, чтобы принести снизу стакан молока для Дезире. Но не смогла не остановиться, услышав имя Октавии Мишель.
К сожалению, услышала она немного больше, чем ей хотелось. С трудом сойдя с места, как во сне вернулась она в комнату Дезире. Для нее, конечно, не было новостью, что месье Мишель был бесчувственной скотиной. Она это знала с самого начала, но теперь, имея полное представление о его гнусном характере, она еще яростнее будет бороться за спасение Дезире. Не слишком ее удивило и то, что дядя Август, узнав такие ужасные вещи о женихе, все равно продолжал настаивать на свадьбе. Семье нужны средства на жизнь, и это понятно. А дядя Август никогда не считал, что женские чувства — предмет, стоящий какого-либо внимания.
Нет, больше всего ее удивило совершенное его равнодушие к ней. Камилла догадывалась, конечно, что он считает, будто от племянницы — одни расходы. К тому же она подрывает репутацию семьи, и вообще само ее существование создает проблемы. Но придумать такую дикость — отправить ее в монастырь — этого она никак не могла от дяди ожидать.
Сама идея была смехотворной. Неужели монахиням нужна пиратская дочка? А как они гордятся, что дают заблудшим женщинам шанс начать новую жизнь… Это просто невыносимо. Если он хотя бы заикнется о монастыре, она просто пойдет жить к дяде Жаку, и всех-то делов. Уж он-то никогда не отдаст ее в монахини.
И все же ей было больно от того, что дядя Август такое придумал. И только потому, что ее видел какой-то прохожий! Кстати, каким образом мог он ее видеть? Когда? Где? Она ведь была так осторожна. Спасибо, что тетя Юджина солгала ради нее. Камилла не понимала, почему она на это решилась, но была страшно благодарна.
Жаль, что тете не удалось переубедить дядю Августа. Если бы тетя Юджина была покрепче духом, Камилла призналась бы ей, что Дезире беременна, и заручилась бы ее поддержкой в поисках исчезнувшего любовника. Но теперь тетя не осмелится и слова ему сказать поперек, потому что предательский скрип кровати говорит о том, что она сдалась.
Камилла дошла до дверей спальни, погруженная в глубокие раздумья. Неужели это и есть супружеская жизнь? Мужчина выдумывает правила, а женщина должна неукоснительно им следовать? Если так, то это не для нее.
К тому же шанса выйти замуж у нее не осталось. Дядя Август совершенно точно предсказал ее будущее. А предложение тети о том, что американец может сгодиться ей в мужья, доказывает только то, что и она считает: попытки найти другого успехом не увенчаются. И насчет майора Вудварда дядя, наверное, тоже прав. Майор никогда бы на ней не женился. Он слишком занят набиванием карманов процентами с преступного бизнеса дяди Жака.
Но, открывая дверь, Камилла усмехнулась. Да к чему ей вообще об этом задумываться! Ни за что на свете она не согласится выйти замуж за бесчестного человека. Он, конечно, по-своему недурен, этот майор, а главное, каждое его прикосновение заставляет ее кровь бежать быстрее. В этом он, конечно, преуспел, ничего не скажешь.
Но Камилла слишком хорошо знала, чем кончается влюбленность в преступников. Она безумно любила отца и в глубине души была уверена, что ее родители были бы до сих пор живы, не стань он пиратом. Каким романтическим ореолом ни окружай пиратство — а ее кузины просто с ума сходили: «Ах, как романтично! Ах, какая прелесть. Надо же, дочь пирата. Ах! Ах!» — все равно преступление остается преступлением и непременно приводит к трагедиям.
Нет, нужно поставить их отношения с майором на чисто деловую основу. Если повезет, они вообще больше не встретятся, если удастся ограничиться только перепиской. После того, как любовник Дезире будет найден и все уладится, Камилла никогда больше не будет иметь никаких дел с майором.
И не важно, что мысль об этом заставила заныть сердце. Лучше поскорее перестать думать об этом.
Образ майора Вудварда стоял перед глазами Камиллы, когда она вошла в спальню. Но, поймав на себе выжидательный взгляд кузины, она поняла, что забыла то, за чем, собственно, и ходила. Стакан молока.
— Прости, Дезире, голова у меня что-то стала дырявая, — пробормотала она и снова вышла. На этот раз спальню дяди и тети она миновала чуть не бегом. Но теперь ее мысли были заняты делами кузины.
Что же делать с Дезире? Если бы рассказ о судьбе Октавии мог повлиять на ее решение, она бы ей все рассказала. Но, к сожалению, это ничего не изменит. Дезире все так же будет твердить, что писать ее любимому слишком поздно. И даже если он ближе, чем думает Дезире, не исключено, что майор прав, и этот легкомысленный юнец откажется жениться.
Однако это только домыслы, прежде всего нужно выяснить его имя. Камилла сегодня весь день изобретала план, который должен в этом помочь.
Среди многочисленных талантов Камиллы числилась способность развлекать детей невероятными историями. Дезире тоже слушала их с удовольствием. И Камилла решила потешить ее рассказом, в котором фигурировали бы имена всех четырех солдат.
Она поспешила через двор на кухню и, налив стакан молока, быстро вернулась в дом.
Когда она вошла в спальню, Дезире сидела у окна в кресле-качалке, и лицо ее казалось бледнее обычного.
— Ты так добра ко мне, — проговорила она слабым голосом, когда Камилла протянула ей стакан. — Я рада, что ты теперь все обо мне знаешь. Ненавижу что-то от тебя скрывать.
Камилла улыбалась, глядя, как кузина, отложив шаль, которую вязала для матери, мелкими глотками
