роде? Если у них будут настоящие имена, их трудно будет запомнить.
Камилла недовольно поджала губы. Эти дурацкие имена предназначались лишь для того, чтобы смутить Дезире, а не сделать из нее литературного критика. И хотя у нее было отвратительное ощущение, что эксперимент с треском провалился, она сказала:
— То, что я использовала настоящие имена, делает эту историю более похожей на правду. А фамилия Уайз («Мудрый») даже придает рассказу немного иронии.
Пожав плечами, Дезире снова застучала спицами.
— Может, и так. Но дети это вряд ли оценят. Я бы и не сообразила, не подскажи ты мне.
Камилла еле удержалась, чтобы не сказать, что ее совершенно не интересует мнение детей. Забираясь под одеяло, она почувствовала примерно то же, что должен чувствовать ребенок, упустивший из рук птичку. Столько надежд возлагалось на эту проверку, но, видимо, майор Вудвард назвал не те имена.
Дезире не смогла бы настолько скрыть свои чувства, тем более сегодня. Узнай она хоть одно имя, она непременно бы выдала себя. Но, может быть, майор забыл какого-нибудь еще солдата. Под его началом ведь немало людей.
Вдруг Камилла вспомнила, как Дезире утверждала, что ее любимый далеко и до него не добраться так быстро. А что, если это и впрямь так? Тогда четверо из Батон-Руж исключаются. О боже, какая путаница!
Она заново прокрутила в голове разговор той ночи и сообразила, что Дезире ни разу не утверждала, что молодой человек — солдат. Ведь Камилла сама пришла к этому решению. А что, если возлюбленный кузины как-то иначе связан с майором? Да, наверное, в этом все дело. Может быть, они друзья? Офицер ведь тоже может быть молодым. Не нужно было делать таких поспешных выводов.
Что же теперь?
Единственное, что она могла теперь сделать, — это умолять майора Вудварда помочь ей разобраться. Должен же быть какой-то ответ на все вопросы. Пусть майор вспомнит, не покидал ли часть кто-то еще из его знакомых. Завтра она ему напишет.
Точно! Именно это она и сделает. Напишет майору, и они вместе что-нибудь придумают. Вдвоем.
6
В плохую ночь пусть событиями правит вино.
Ночь была морозная и ясная, но не такая холодная, как в день бала. Саймон сидел за столом в своей комнате и смотрел в окно. Он отпустил слугу — свободного негра по имени Луис, и теперь совсем захмелел от бренди, которое прислал ему Жак Зэн в знак дружбы.
Сегодня он опять ходил на бал. Понимал, что совершает ошибку, и все равно пошел. Себя не обманешь — он хотел увидеться с мадемуазель Гирон. Посмотреть на нее издали. К сожалению, стоило ей только заметить его, как она сразу же подала этот глупый условный знак, о котором упоминала в день их последней встречи: сигнал того, что она будет ждать его на балконе. Он не пошел ни на какой балкон. Удрал с бала, как последний трус, и вернулся домой. Он вздохнул и посмотрел на стол, где были разложены три ее письма — по одному в день. И каждое последующее было еще более нахальным и требовательным, чем предыдущее.
Рано или поздно придется на них отвечать. Она писала, что четыре предложенных майором имени не произвели на кузину ни малейшего впечатления, и просила подумать, что делать дальше. Может, он перепутал имена или кого-нибудь забыл упомянуть?
Он покачал головой. Кроме этих четверых, никто из его подчиненных не покидал Нового Орлеана за последние два месяца. Так что одно из двух: или она сама что-то напутала, или ее кузина просто дурачится.
Скорее всего, последнее. И еще мадемуазель Гирон вот до чего додумалась: она говорит, что отцом ребенка может быть не солдат, а офицер. Карамба и черт подери, эта кузина наверняка наврала ей с три короба. Женщина, оказавшаяся в столь опасной ситуации, готова городить бог знает что.
Проще, конечно, было бы об этом вообще не задумываться. Но само собой ничего не происходит. Значит, Дезире клянется, что ее любимым был американский солдат, который теперь уехал. Таким образом, она может скрыть его имя и спокойненько выйти замуж. Мадемуазель Гирон говорит, что девушка не особо привлекательна. Так почему она будет пренебрегать шансом отхватить себе богатого мужа?
Однако Камилле он сказать этого не может. Она попросту обидится в очередной раз. Она наотрез отказывается верить, что ее кузина может строить какие-то корыстные планы.
Он глотнул бренди. Горло обожгло, и по всему телу разлилось приятное тепло. Внутри потеплело. Он развязал галстук и бросил его на стол. Потом скинул пиджак, жилетку и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. И сделал еще глоток бренди, затем еще и еще.
Нужно отдать должное Зэну — напиток отличный, может, даже самый лучший. Пират ничего не делал наполовину. Так же, как его племянница. Если она поставила себе цель найти любовника кузины, то ее ничто не остановит.
Он откинулся на спинку стула, и хмель повлек его мысли туда, куда он запрещал себе заглядывать в трезвом виде. Камилла Гирон на балу! Она была в одном из этих дурацких полупрозрачных платьев, которые оставляют мало простора для воображения. Когда она стояла, или шла, или танцевала, ему чудилось, что он видит под тканью ее красивые длинные ноги и узкие щиколотки.
Он мрачно допил бренди. Однако не он один положил глаз на девушку. После выступления на предыдущем балу к ней как магнитом тянуло креолов… Он успел заметить, как она танцевала по крайней мере с двумя из них.
Креолы. Он усмехнулся. И как она вообще терпит этих напыщенных снобов? Один негодяй прижался к ней так плотно во время танца! Щеки ее пылали, а тело грациозно повиновалось ритму музыки. Неудивительно, что в головах молодых людей возникали весьма фривольные мысли.
С губ его сорвался вздох. Вероятно, мысли, схожие с его теперешними, терзали многих. Как жаждал поцеловать он этот влекущий розовый рот, выпустить из плена шпилек и гребней волосы и погрузить в них пальцы… уложить ее в постель…
Карамба, черт тебя подери! Он заерзал на стуле от резкой боли в паху. Если и дальше продолжать в том же духе, он скоро сойдет с ума. Он не переставая думал о ней с их последней встречи, поэтому, как дурак, потащился сегодня на бал. Не смог удержаться, так захотелось ему увидеть Камиллу.
И почему она на него так действует? Рассказ Мариньи о ее детстве, конечно, вызвал в нем сочувствие, но дело не только в этом. И даже не в том, что она так восхитительно красива. Нет, этого нельзя объяснить. Он только понимал, что думает о ней больше, чем допустимо… и безопасно.
Ее ежедневные послания только подливали масла в огонь. Если бы он мог потянуть время, пока не разберется с Жаком Зэном… Тогда бы до нее дошло, что он ничем не может помочь ее кузине.
К сожалению, промедление невозможно. Ближайшая возможность арестовать Зэна и его людей появится у него не раньше чем через две недели, когда пираты предпримут вылазку в город для сбыта нелегальных товаров. Тут он их и сцапает.
Кроме того, тянуть время означало избегать ее. А это оказалось выше его сил. И игнорировать ее отчаянные послания он тоже не мог. Он просто обязан объяснить ей, что она ошибается насчет своей кузины, иначе и быть не может.
Он взял ее последнюю записку, перечитал и вздохнул. Очередная версия, как обычно. Она предполагает, что кузина говорила не о солдате, а о ком-то другом, имеющем отношение к Саймону, может быть, об офицере. Проблема в том, что ни один офицер не покидал города за последние месяцы.
Но был человек, имя которого связано с Саймоном и который уехал из Нового Орлеана после недолгого пребывания. И этот человек — его младший брат Нейл.
«Это невозможно, — говорил он себе, шагая по комнате. — Нейл не повел бы себя как негодяй. Никогда! Он хорошо понимает, что такое честь».
Если Джошуа и Саймон провели детские годы на природе, путешествуя с отцом в самые отдаленные закоулки страны, то Нейл родился как раз перед тем, как отец приобрел торговую компанию. Саймону тогда исполнилось девять, а Джошуа тринадцать. Так что Нейл был цивилизованным человеком до мозга костей. В чем, в чем, а уж в этом отец преуспел. Мать Саймона умерла, рожая Нейла в полузаброшенной избушке вдалеке от врачей. Отец принял единственно возможное решение — перевезти семью в город. Так что Нейл
