праву от рождения. Но ты же получил все обратно. Почему ты так одержим ненавистью к нему, что хочешь, чтобы и я понесла наказание за его преступления?
Боль, звучавшая в голосе Марианны, тронула душу Гаррета. Он подошел к ней:
– Я не хочу, чтобы ты была наказана. Но для Питни я хочу справедливой кары.
Марианна умоляюще посмотрела Гаррету в глаза:
– Почему? Почему это так важно для вас?
– Он убил моих родителей, – коротко ответил он. Ответ ошеломил Марианну.
– Вы в этом уверены? Можете доказать?
– Нет. Но я это точно знаю. Он был единственным, кто знал, что они поехали под чужим именем. Он был единственным, кто знал, какой дорогой они поедут и когда отправятся в дорогу. Он совершил это не сам, а приказал другим убить их. И я все больше убеждаюсь в этом.
– П-прости, – с трудом произнесла Марианна. Ее сердце сжималось от боли за Гаррета. И за себя саму. Если причина его страданий крылась в этом ужасном преступлении, тогда нечего и удивляться, что он не знал, как поступить с ней. Если Гаррет верил, что она и его дядя состоят в заговоре, то понятно, почему он не испытывал жалости к ней.
Но это не так, и Марианна должна заставить его это понять. Иначе для нее все потеряно. Если Гаррет не доверяет ей, оца не видит смысла жить дальше.
– Теперь ты знаешь все, – проговорил Гаррет, яростно блеснув глазами. – Я не могу позволить Питни жить и дальше безнаказанно совершать преступления. Он должен быть наказан.
– И будет, – с жаром поддержала его Марианна. – Я знаю, ты сумеешь найти способ доказать его вину. Но я не могу тебе помочь доказать это, потому что ничего не знаю. Если бы я могла рассказать тебе что- нибудь, что дало бы повод для его ареста, я бы рассказала. Можешь ты поверить хотя бы в это?
– Я не знаю, Мина, – сквозь стиснутые зубы произнес Гаррет. – Ты меня так околдовала, что я уже не знаю, что мне думать.
Марианна дрожала, сознавая, какая борьба происходит сейчас внутри его. Он верит и не верит ей. Но она хочет и должна завоевать его доверие. И его любовь. Ничего на свете Марианна не желала так, как его любви.
Судьба, предназначившая Гаррету быть графом Фолкемом, не помешает ей, решила Марианна.
Неожиданно она взяла со стола большой нож и приставила его к шее Гаррета:
– Если бы я действительно была такой злодейкой, какой ты меня считаешь, ничто не помешало мне вонзить нож тебе в горло. И почему бы мне этого не сделать? Все равно ты хочешь, чтобы меня повесили. А это всего лишь еще одна смерть.
Гаррет молча смотрел на Марианну, и в его глазах не было и намека на страх.
– Вот видишь, ты мне не веришь, – с жаром продолжала Марианна. – Если бы ты знал, что тебе грозит опасность, ты бы вырвал у меня нож. Но ты даже не пытаешься сделать это, потому что знаешь, что я никогда не причиню тебе зла. Никогда. Ты доверяешь мне. – Ее голос дрогнул. – Ты доверяешь мне. Просто ты этого не знаешь.
Марианна резко перевернула нож, направив его себе в шею, и, прежде чем Гаррет успел спохватиться, слегка порезала ее.
Гаррет схватил ее за руку и вывернул ее. Нож со стуком упал на пол.
Гаррет притянул Марианну к себе и обнял так крепко, что она едва могла дышать.
– Ты даже не можешь смотреть на то, как я делаю себе больно, – прошептала она, уткнувшись лицом в его камзол. – Как же ты сможешь смотреть, как чужие люди повесят меня?
– Никто тебя не повесит! – воскликнул Гаррет. – Я этого не допущу.
Марианна едва сдерживала слезы.
– Если ты выдашь меня королевской страже, то, может быть, ты не сможешь помешать этому.
– Довольно! – приказал Гаррет, выпуская ее из своих объятий. Он обхватил ладонями голову Марианны и проникновенно посмотрел в ее затуманенные слезами глаза. – Не будет никакой тюрьмы. Не будет никакой виселицы. Ты сумела мне доказать, что я не перенесу, если они отнимут тебя у меня.
Марианна пристально всматривалась в лицо Гаррета, ища ответа на свой вопрос: выиграла ли она битву или ненадолго приостановила ее?
– А как же твоя клятва верности королю, твоей стране?
– Клятвы все ложны, если заставляют меня поступать против моей воли. Я не могу видеть твои страдания.
Всем сердцем я хочу верить, что ты невиновна. Но если ты… моей гордости придется перенести этот удар, ибо я не могу предать тебя, даже если буду выглядеть дураком, не сделав этого.
Радость переполняла Марианну, но в то же время она чувствовала и беспокойство. Гаррет был человеком чести, он не мог легко отказаться от своих обязательств, и Марианна не знала, имеет ли право требовать от него этого.
– Я не допущу, чтобы ты выглядел дураком, – сказала она. – Если ты все еще не веришь мне, я постараюсь, чтобы ты поступил так, как считаешь самым разумным.
– Довольно, – тихо, но резко сказал Гаррет. – Мне надоели эти разговоры о том, что я сделаю или не сделаю. А разум? Я потерял его в тот день, когда впервые увидел тебя. Мне следовало бы тогда приказать тебе уехать из Лидгейта, но я не приказал.
– Почему же? – спросила Марианна, подавляя в себе вспыхнувшую страсть.
Глаза Гаррета потемнели от того чувства, которое она уже не надеялась снова увидеть. Желание. Он перевел взгляд на ее губы, затем провел пальцем по щеке и погладил верхнюю губу.
– По той же самой причине, что не позволяет мне отпустить тебя сейчас.
Его губы были твердыми и теплыми. Марианна ответила на его поцелуй, обрадованная, что Гаррет по- прежнему испытывает желание обладать ею.
Как он желал ее! Гаррет крепко держал Марианну, словно боялся, что она исчезнет. Его руки скользили по ее телу, и она не сопротивлялась. Ей было достаточно того, что вопреки ее опасениям Гаррет хотел ее.
Она всем телом прижалась к нему, ее сердце было так переполнено любовью к нему, что она не могла сдержаться, чтобы не проявить ее тем единственным способом, который теперь знала. Он научил ее, как доказать любовь, и она, овладев этим искусством, щедро дарила ее ему. Марианна раскрыла губы навстречу его жаждущим губам и прижалась бедрами к его бедрам.
– Черт побери, Мина, – проговорил Гаррет с горящими от страсти глазами. – Я думал, что мое сердце окаменело за те годы, что я провел во Франции, но ты оживила его.
– А ты разбудил мое, – прошептала Марианна, гладя его щеку.
Гаррет вздрогнул при этих ее словах и блаженно прикрыл глаза.
– Не так просто изгнать тебя из моих мыслей, – сказала Марианна и приложила руку Гаррета к своей груди, чтобы он мог почувствовать биение ее сердца.
Он открыл глаза и посмотрел на нее с неукротимой страстью:
– Я безумно хочу тебя! Я не знаю, кто ты на самом деле, Мина, но я все равно так хочу тебя!
Марианна до боли стиснула его руку:
– Ты знаешь, кто я. Я – Мина, цыганка, спасшая тебе жизнь. И я же леди Марианна, которая не хотела говорить тебе правду из страха потерять твою… твою симпатию.
Марианна прижалась к Гаррету и положила голову ему на грудь. Неистовое биение его сердца вселяло в нее надежду, что он питает к ней какие-то другие чувства, кроме простого желания обладать ее телом.
– Ах, Мина, ты разрываешь мне сердце, – тихо сказал Гаррет, затем поцеловал Марианну в макушку и направился к двери.
Открыв ее, он бросил на Марианну взгляд, полный страсти:
– Предоставляю тебе возможность. Можешь уйти, если хочешь. Я не стану удерживать тебя.
Неужели он подумал, что она предлагает ему себя, пытаясь таким образом заставить его освободить ее? Марианна некоторое время с изумлением смотрела на Гаррета, затем неуверенно рассмеялась:
– А куда я пойду? Все солдаты Англии будут охотиться за мной, если я уйду отсюда.
– Ты не понимаешь. Я не буду держать тебя здесь против твоей воли. Больше не буду. Ты можешь выйти из гостиницы и исчезнуть. Я не помешаю тебе, и ты навсегда избавишься от страха перед солдатами,
