– Тебя можно понять.
Что мне делать? В своем рассказе Суга опустил главу о потерявшихся детях; сам он ушел за тележкой в другое крыло вокзала. Госпожа Сасаки на обеде. Где-то мамаша бегает в истерике, представляя себе колеса поезда и похитителей, промышляющих донорскими органами. Я в растерянности.
– Почему бы тебе не залезть на стойку,– говорю я девочке.
Она взбирается наверх. Так. Что мне делать?
– Вы не хотите спросить, как меня зовут? – спрашивает девочка.
– Конечно, хочу. Как тебя зовут?
– Юки Тийо. Вы не хотите вызвать мамочку по большому громкоговорителю?
– Конечно, конечно.
Иду в боковой кабинет. Госпожа Сасаки упоминала о громкоговорящей системе оповещения, но Суга никогда не показывал мне, как ею пользоваться. Повернуть этот ключ, щелкнуть этим выключателем. Надеюсь, все правильно. Под надписью «Говорите» зажигается зеленый огонек. Я откашливаюсь и наклоняюсь к микрофону. Над Уэно Разносится звук моего кашля. Когда Юки Тийо слышит свое имя, она чуть не лопается от гордости.
Я горю от смущения. Юки Тийо изучает меня взглядом.
– Итак, Юки. Сколько тебе лет?
– Десять. Но мамочка запрещает мне разговаривать с незнакомыми.
– Но ты уже говорила со мной.
– Только потому, что мне нужно было, чтобы вы позвали мамочку.
– Ты неблагодарный ребенок.
Я слышу шаги Аоямы, затем вижу его самого. Его ботинки, его ключи.
– Ты! Миякэ!
Очевидно, я по уши в дерьме.
– Добрый день…
– Не надо мне никаких «добрых дней»! С каких это пор ты уполномочен делать сообщения по громкой связи?
У меня пересохло в горле.
– Я не думал, что…
– А если бы к Уэно мчался поезд с порванным тормозным кабелем? – Его глаза мечут молнии.– А если бы пришлось делать объявление об эвакуации! – Вены у него на лбу набухают.– А если бы пришло предупреждение, что бомба заложена? – Он меня уволит? – А ты, ты занимаешь громкую связь лишь для того, чтобы попросить мать какой-то потерявшейся девчонки пройти в бюро находок на втором этаже! – Он делает паузу, чтобы набрать в грудь воздуха.– Ты, ты превращаешь порядок в подростковый бардак!
– Тра-ля-ля! – К стойке мягко подходит женщина в леопардовой шкуре.
– Мамочка! – Юки Тийо машет рукой.
– Дорогая моя, ты же знаешь, как мама расстраивается, когда ты вот так исчезаешь. У этого милого юноши из-за тебя неприятности?
Она локтем отодвигает Аояму в сторону и водружает на стойку фирменные пакеты с покупками. Самоуверенно и вызывающе улыбается.
– Мне невероятно жаль, молодой человек. Что я могу поделать? Юки играет в эту милую игру каждый раз, когда мы идем по магазинам, так, милая? Муж говорит, что с возрастом это пройдет. Я должна где- нибудь расписаться?
– Нет, мадам.
Аояма молча кипит от злости.
– Позвольте мне чем-нибудь отблагодарить вас.
– Правда, мадам, ничего не нужно.
– Вы просто душка.– Она поворачивается к Аояме.– Отлично! Носильщик!
Я подавляю смешок на секунду позже, чем надо. Аояма излучает прямо-таки ядерное бешенство.
– Нет, мадам, я заместитель начальника вокзала.
– О! В этом наряде вы похожи на носильщика. Пойдем, Юки.
Когда мать уводит Юки, она оборачивается ко мне:
– Извините, что напрягла вас.
Аояма слишком разъярен, чтобы напрягать меня еще больше.
– Ты, Миякэ, ты, я тебе это припомню! Я сегодня же отправлю рапорт о твоем произволе в дисциплинарную комиссию!
Он стремительно удаляется. Не пора ли мне считать себя безработным? Из задней комнаты выходит Суга.
