Но психология и психотерапия — это такие мысленные вирусы, что от них просто так не отделаешься («нахлынут горлом и убьют…»). Как растения и как субличности. Они требовали ухода и реализации. Вот я и ухаживал, и реализовывал.
Со стороны все выглядело диковато, но как в пустыне не выбираешь, чем укрыться, я шил свое «Лоскутное одеяло», озвучивая и придавая смысл всему, что меня тревожило. Я знаю, чего хотел: хорошее одеяло — как ковер-самолет — путешествует само.
Книга состоит из «лоскутков»: кусочков, маленьких историй, отрывков из диалогов, снов - после каждого из которых идет отсылка к другим «лоскуткам» – часто к нескольким – по их первым словам или названиям. После этих слов указан раздел, в который входит этот отрывок:
«Д» – раздел «Диалоги»,
«К» – «Комментарии»,
«М» – «Молитвы, заклинания, стихи»,
«С» – «Сны»,
«И» – «Истории».
Таким образом, после чтения каждого лоскутка можно выбрать, что читать дальше, хотя бы приблизительно – по первым словам и разделу – поняв, о чем идет речь.
Значительная часть текстов – не мои, в смысле, изначально написаны не мной. Перечень ссылок напечатан в конце. В тексте мне такие ссылки не нравятся.
Книга имеет очень условное начало, но не имеет конца.
Пусть увиливает от стыда за то, что здесь написано, случайный читатель, но не тот, кто принадлежит к семье, с которой всё начиналось. Михаил Михайлович Антоненко! Семейный стыд за всё, что ты натворил, пронизывает книгу, которую я писал без тебя, как нитки тигриной шерсти.
ВЕЧНАЯ ИСТОРИЯ О СЭРЕ ЭЙНШТЕЙНЕ И ЕГО ДРУГЕ СЭРЕ ЧАРЛЬЗЕ ДАРВИНЕ, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ. (И)
— Ну и сложу.
— Ну и сложи.
— Ты, змей, ничего не понимаешь. То есть ты знаешь много, и про пустыню, и про город, но у тебя нет главного.
— Чего? – змей поднял морду и сощурил глаза.
— Что такое братство, – медленно сказала девочка. – Чтобы все заодно.
— Поползли, – сказал змей. – Я тебе одну вещь хочу показать. Всё равно тебе в яму рано прыгать.
Девочка нерешительно последовала за ним.